Взлеты и падения великих держав - Пол Кеннеди Страница 37

Проведение такой политики не только сформировало устойчивую тенденцию к снижению процентных ставок ^[17], но и привело к повышению привлекательности британских государственных ценных бумаг среди иностранных, особенно голландских, инвесторов. Регулярные операции с этими бумагами на амстердамском рынке стали важным связующим звеном во взаимоотношениях между Англией и Нидерландами в сфере коммерции и финансов, оказывавших значительное влияние на экономику обеих стран ^{136}. Они имели ценность и с точки зрения политической силы, поскольку ресурсы Соединенных провинций неоднократно приходили на помощь Англии во время очередного военного конфликта, даже когда голландский альянс в борьбе против Франции вдруг сменился на нейтралитет. Только во времена Войны за независимость США (конфликт, в котором наиболее сильно проявила себя военная, военно-морская, дипломатическая и торговая слабость Англии, в результате чего произошло максимальное снижение уровня кредитного доверия к стране) источник голландских финансов «пересох», несмотря на готовность Лондона платить по займам высокие проценты. Однако в 1780 году, когда Нидерланды вступили в войну на стороне Франции, британское правительство обнаружило, что достигнутый уровень развития экономики в стране, а также доступность капитала на внутреннем рынке практически полностью могут решить проблему займа средств за счет местных инвесторов.

Таблица 2.

Расходы и доходы Великобритании во время войн 1688–1815 (в фунтах стерлингов)

В табл. 2 представлены абсолютные цифры и доказательства безусловной способности Великобритании привлекать займы на ведение войны. Данные показывают, что страна имела возможность «тратить на войну сверх того, что казна получала в виде налогов, и, таким образом, выводить на поле битвы с Францией и ее союзниками все новые и новые войска и флотилии, без которых все прежние траты могли оказаться напрасными» ^{137}. Хотя на протяжении всего XVIII века многих британцев сильно беспокоил размер национального долга и возможные последствия, факт остается фактом: кредитное доверие страны (если верить епископу Беркли) было «главным преимуществом Англии перед Францией». Наконец, значительный рост государственных расходов и гигантский устойчивый спрос, поддерживаемый Адмиралтейством (которое активно заключало контракты на поставку железа, древесины, тканей и прочих промышленных товаров), создали «петлю обратной связи», что способствовало развитию промышленного производства и привело к определенным прорывам в отдельных областях, а в итоге — к еще одному преимуществу англичан перед французами ^{138}.

Глядя на события тех дней, сегодня нам абсолютно ясно, почему Франция не смогла сделать то же самое, что и ее соперник ^{139}. Начнем с того, что у нее не было хорошо выстроенной системы управления государственными финансами. Как и в Средние века, в рассматриваемый период истории в «управлении» финансами французской монархии участвовала целая группа организаций (муниципалитеты, духовенство, провинциальное дворянство и, все чаще, налоговые откупщики), занимавшиеся сбором доходов, контролировавшие королевские монополии за определенную часть собранных средств и одновременно ссужавшие деньги французскому правительству под хороший процент в залог будущей прибыли от этих операций. Коррумпированность такой системы касалась не только откупщиков налогов на табак и соль, но и всех уровней иерархии окружных сборщиков, районных и региональных администраторов налогов, отвечавших за сбор прямых налогов (например, тальи). Каждый из них «отщипывал свою долю», прежде чем отправить деньги дальше по цепочке. Им также выплачивалось по 5% на сумму, первоначально потраченную на покупку должности. Кроме того, многие высшие чиновники грешили тем, что напрямую платили государственным подрядчикам (порой в виде зарплаты), минуя королевскую казну. И эти люди также охотно ссужали королю деньги под процент.

Такая слабая и хаотичная организация сбора налогов открывала большие возможности для коррупции, и значительная часть денег налогоплательщиков оказывалась в частных руках. Время от времени, особенно после окончания очередной войны, организовывались расследования против финансистов, многим из которых приходилось выплачивать «компенсации» или снижать процентную ставку, но подобные действия были не более чем показным жестом. Тогда как, по мнению известного историка, «настоящим виновником была сама система» ^{140}. Еще одним последствием неэффективности системы управления госфинансами было, по крайней мере до проведения Неккером реформ в 1770-х годах, отсутствие хотя бы какого-то подобия национальной системы учета и слабое внимание к вопросам подсчета доходов и расходов государства, как и к проблеме дефицита бюджета. Если монарх мог привлечь средства на неотложные нужды армии и двора, то его мало волновала проблема растущего размера государственного долга.