Ощепков - Александр Куланов Страница 37

«Кинорассказчик, живое либретто кинокартины» — это и есть бэнси, та самая профессия, которой успешно овладел русский разведчик Василий Сергеевич Ощепков.

На первый взгляд может показаться, что если убрать японскую экзотику, то бэнси — это герой из фильма Данелии «Мимино», синхронно переводивший на понятный зрителям язык содержание картины. Однако культурно исторический «фокус» заключается как раз в том, что японскую экзотику из мастерства бэнси убрать как раз и нельзя — не случайно ведь ни в какой другой стране эта профессия не прижилась. В Японии же, наоборот, бэнси, традиция искусства которых восходила к гидаю — комментаторам средневековых театров кабуки и бунраку, были столь же известны и любимы, как и сами актеры. Фильмы, «озвученные» лучшими бэнси, можно найти в Интернете и сегодня — эти немые картины стоит не только посмотреть, но и послушать! Более того, при демонстрации особо сложных и популярных лент могли быть задействованы сразу несколько бэнси — вплоть до своеобразного дубляжа героев фильма, но только вживую, голосящим при вас речевым оркестром. Неудивительно, что хорошие бэнси сами по себе привлекали зрителей и слушателей. На самых лучших рассказчиков ходили в кинематограф, как на концерт сегодняшних поп-звезд или писателей-сатириков, — не столько посмотреть кино, сколько послушать их комментарии, а при слабой еще в раннем японском кино роли режиссера именно от «говорунов» зависел успех проката каждой конкретной картины. В случае же с сахалинскими гарнизонами, где, судя по всему, состоялась премьера в этом качестве нашего героя, других бэнси попросту не было, Василий Ощепков силой обстоятельств вынужден был стать настоящей местной звездой, знаменитостью киноклубов бывшей каторжной столицы. Безусловно, это его качество, эти его возможности сыграли важнейшую роль в том, как удачно он входил в доверие к японским военным и жандармам.

Теперь русскому бэнси предстоял дебют не на забытом японскими богами Северном Сахалине, а в сердце империи Ямато. Это было серьезнейшее испытание, от результатов которого могла зависеть вся миссия первого резидента советской военной разведки в Японии — именно в таком качестве направлялся туда Василий Сергеевич. Поэтому еще из Александровска он попытался заранее решить вопрос с кинокартинами.

Самым популярным киножанром в Японии того времени были детективы, следом шла проверенная временем классика, включая русскую. В 1914 году, например, было экранизировано «Воскресение» Льва Толстого, вышедшее в японский прокат под названием «Катюша». К началу 1920-х годов хитами стали фильмы Чарли Чаплина, но военным, по долгу службы и в связи с особым восприятием мира, требовались фильмы патриотические, духоподъемные. В такой аудитории большой популярностью пользовались победные хроники прошедшей Русско-японской войны. Эти фильмы тоже приходилось озвучивать и комментировать в соответствующем приподнятом высокопарном стиле бэнси, и можно попробовать представить себе чувства Василия Сергеевича во время таких кинопоказов в японских гарнизонах. Работать ему приходилось еще и с оглядкой на цензуру в области охраны верноподданнических чувств. Чуть позже, в 1926 году, было даже принято специальное постановление министерства внутренних дел о сохранении достоинства правящей императорской фамилии, авторитета военных и недопущении эротики и «левизны». Но и до подписания постановления полицейское око в Японии не дремало, особенно пристально наблюдая за иностранцами в стране, так что тут бэнси приходилось порой применять чудеса изворотливости, чтобы донести до зрителей идею какого-нибудь искромсанного цензурой европейского фильма.

Именно на зарубежные ленты решил делать упор Ощепков как бэнси-иностранец, работая в Александровске. Об этом свидетельствует то самое донесение с Сахалина: «Подбор сюжетов должен быть следующий:

3 драмы из жизни сыска, расследование какого-нибудь запутанного уголовного преступления.

3 — лирического содержания (как картина “Родные души” в исполнении русских артистов: Коралли),

3 — из жизни какого-нибудь патриота, героя, отличившегося на войне на пользу отечества (для демонстр, в воинских частях),

3 — сказки Гримма, Гауфа, Андерсона, фон Ошенбаха, Вегнора (в общем, такую как картина “Сказка о 7 лебедях” в 7 или 8 частях, шедшая в “Глобусе”),

3 — из жизни диких племен (как картина “Пламя “Сахары”).

К каждой драме должна принадлежать комическая в 2 отд. с участием Чарли Чаплина или толстяка “фети <…>” (неразборчиво. — А. К.) и одна или две видовых, а если есть… (неразборчиво. — А. К.), то одну <…> (неразборчиво. — А. К.) и одну видовую.

Картины должны быть если не новые, то во всяком случае вполне целые по своему содержанию и перфорации.

Следовательно, 15 программ будут составлять приблизительно 180 отделений.

К каждой картине пришлите рекламный материал и содержание картины…» ^[177]

Не исключено, что Василий Сергеевич уже давно вынашивал идею переноса резидентуры с Сахалина в Японию, и распоряжение Центра о переносе работы на Южный Сахалин лишь ускорило процесс принятия его личного решения о замене одного острова на другой, города Тоёхара (ныне — Южно-Сахалинск) на город Токио. Так же давно он должен был определиться с выбором официального прикрытия на время работы в Японии («главная маска, все-таки, будет кинематограф»), и разведотдел корпуса ему в этом не помогал ^[178]. Вероятно, Ощепков сам определил себе срок отъезда в Японию (конец октября по старому стилю, то есть начало ноября — по новому), так как позже начинался сезон штормов, а «Д. Д.» очень не хотел остаться без новых кинокартин в Александровске на вторую зимовку. Но руководство думало по-другому, и в ответ понастроивший планов резидент получил следующее послание от Бурлакова, датированное 28 сентября 1924 года (орфография и пунктуация оригинала сохранены):

«Уважаемый товарищ

Работа необходимая государству еще в зачаточном состоянии, намечаются только ея вехи, насчупывается почва, а потому Ваше предложение, бесспорно хорошо но при отсутствии материальных средств в настоящее время не выполнимо, тем более, что Дальний Восток еще оправляется от нанесенных ему экономических разрушений интервенцией. Наша цель при минимальных затратах, подробно осветить нашего врага Империалистическую Японию. В этом отношении Вы поможите как человек знающий быт и условия жизни Японии. Всем, чем можем мы содействовать Вам, в Вашей трудной работе мы представим, но больше можем только обещать в будущем, с восстановлением нашего экономического быта. И так Уважаемый Товарищ — РСФСР ждет от Вас гражданского долга…» ^[179]

Не согласился Аркадий и с большинством остальных доводов своего резидента: «…Срок отъезда в Японию представляю решать самостоятельно по готовности и возможности. Причем, предложенная вами маскировка требует максимума времени и средств, которыми мы не располагаем в настоящее время, а поэтому вопрос оставим пока открытым до весны. Причем, ваш выезд в Японию и желателен, и необходим, но под другой маской. А именно — если есть возможность устроиться в одно из правительственных или гражданских учреждений в Японии, принять предложение германской кинематографической фирмы на условиях выезда в один из центральных городов Японии. Можно просто перекочевать в Японию и жить как обывателю — беженцу в их среде. Если любым из указанных мною способов воспользоваться нельзя, то из-за ограниченности средств вам придется остаться на Сахалине до новой навигации…» ^[180]