Вожди и заговорщики - Александр Шубин Страница 37

В 1924 г. один из «милитаристов» (военных руководителей, каждый из которых контролировал обширные районы Китая) захватил Пекин и пригласил туда Сунь Ятсена. Но по дороге в столицу он в 1925 г. скончался. Движение за объединение страны набирало силу. Масло в огонь подлили империалистические державы. В мае 1925 г. в Шанхае националистическая демонстрация студентов двинулась к закрытому кварталу иностранных представительств. Охранявшая квартал британская полиция увидела в этом угрозу безопасности и открыла огонь по демонстрантам. Гибель людей возмутила весь Китай. Началась революция. Забастовки и митинги охватили страну. За лозунгами объединения, выдвигавшимися Гоминьданом, шли миллионы людей. Гоминьдан быстро радикализовался и в феврале 1926 г. даже попросился в Коминтерн. Коммунисты стали занимать ключевые посты в аппарате Гоминьдана и в армии. Но в это время обострилась борьба в Гоминьдане между коммунистами и консервативными националистами. В марте 1926 г. она вылилась в открытые столкновения. В результате этих событий главнокомандующим Национально — революционной армии Гоминьдана (НРА) стал генерал Чан Кайши. Он выступал за объединение страны, но против предлагавшихся коммунистами антикапиталистических мер и передела земли. Права коммунистов в Гоминьдане были ограничены, левый лидер партии Ван Цзинвень покинул страну, и Чан стал фактическим преемником Сунь Ятсена.

Коминтерн приказал КПК смириться с ограничением своих прав. Коммунисты были еще слабы, и опираясь на организационную силу Гоминьдана могли нарастить силы и влияние.

В июле 1926 г. Гоминьдан провозгласил Северный поход. В 1926–1927 гг. НРА при поддержке населения освободила от милитаристов центральные районы Китая. Здесь создавались массовые профсоюзы, кое — где крестьяне начали делить землю помещиков, а горожане — собственность иностранцев и купцов. В то же время в НРА и Гоминьдан вошли сотни тысяч новых людей, большинство из которых были националистами и относились к коммунистам и социальным выступлениям бедноты отрицательно.

Все это время лидеры ВКП(б) руководили действиями КПК через Коминтерн. Естественно, что споры между ними касались и Китая. В апреле 1926 г., после первых столкновений между коммунистами и чанкайшистами, Троцкий предложил вывести КПК из Гоминьдана, но настаивать на этом не стал. Зиновьев, который был архитектором союза КПК и Гоминьдана, колебался. С одной стороны, опасно сожительствовать в одной партии с реакционерами. С другой — хотелось бы превратить Гоминьдан в антиимпериалистический таран и выжать из него все, что можно, в пользу КПК. Поэтому коммунисты должны были вести себя потише, не поддерживать рост крестьянской борьбы за землю.

26 октября Политбюро ВКП(б) указало дальневосточному бюро Исполкома Коминтерна настаивать на сдерживании классовой борьбы в деревне, поскольку «немедленное развязывание гражданской войны в деревне, в обстановке разгара войны с империализмом и их агентами в Китае может ослабить боеспособность Гоминьдана» ^[252].

Суть новой коммунистической стратегии в Китае, отвечавшей бюрократическому характеру коммунистического руководства, выразил Сталин: «и вот задача коммунистов и вообще революционеров Китая состоит в том, чтобы проникать в аппарат новой власти, сближать этот аппарат с крестьянскими массами и помогать крестьянским массам через этот аппарат удовлетворять свои насущные требования» ^[253]. Не разжигание революции, как в былые времена, а захват аппарата власти становится основой коммунистической политики на десятилетия вперед. «Руководство эпигонов в Китае означало попрание всех традиций большевизма. Китайская коммунистическая партия была, против ее воли, введена в состав буржуазной партии Гоминьдан и подчинена ее военной дисциплине. Создание Советов было запрещено. Коммунистам рекомендовалось сдерживать аграрную революцию и не вооружать рабочих без разрешения буржуазии» ^[254], — впоследствии комментировал этот подход Троцкий. В сентябре 1926 г. он вернулся к китайскому вопросу. Усиление правых в Гоминьдане угрожало коммунистам изоляцией. «Выход не в том, чтобы не стремиться „заменять“ левых внутри Гоминьдана; не в том, чтобы мягко и незаметно воспитывать их и подталкивать; не в том, чтобы „содействовать созданию левогоминдановской периферии из организации мелкой буржуазии“. Все эти рецепты и даже их формулировка убийственно напоминает старую меньшевистскую кухню. Выход из положения состоит в организационном размежевании как предпосылки самостоятельной политики с глазами, устремленными, в первую очередь не на левогоминдановцев, а на пробудившихся рабочих». Конкретное требование: «перевести взаимоотношения компартии и Гоминьдана на путь союза двух самостоятельных партий». ^[255]

Сталин считал, что уход из Гоминьдана — это сдача крупнейшей революционной организации антикоммунистам. Возражая тем, кто считал необходимым создавать крестьянские советы под руководством самостоятельной от Гоминьдана КПК, Сталин говорил: «Нельзя строить Советы в деревне, обходя промышленные центры в Китае» ^[256]. Пройдет несколько лет, и коммунисты будут создавать крестьянские советы и стремиться построить коммунизм с опорой не на города, а на деревенские коммуны. «Левацкая» стратегия в Китае будет связана с именем Мао Цзедуна, лидера, который сможет привести радикальный коммунизм к победе. Конечно, маоизм — не троцкизм, но в некоторой степени он позволяет понять, куда вела левая альтернатива и к чему она могла привести. После всех потрясений и ожесточенной борьбы не только с капитализмом, но и с «ревизионизмом» КПСС, радикальный коммунизм все равно вернулся к бюрократической диктатуре. Альтернатива «левого» коммунизма здесь, как и в СССР в 20–е гг., оказалась условной и привела к тому же результату, что и сталинский путь.

Весной 1927 г. российская левая оппозиция наконец преодолела разногласия по китайскому вопросу и решила все же развернуть критику сталинской политики в Китае: «Коммунисты выступают под собственным знаменем только в самых исключительных случаях. Все движение идет под знаменем Гоминьдана. Это положение приведет к тому, что при повороте верхушки Гоминьдана направо не будет организационного стержня для масс отходящих от Гоминьдана» ^[257], — утверждал К. Радек, специалист по китайскому вопросу в рядах оппозиции.

Выступление оппозиции по китайскому вопросу было очень некстати. Китайская революция была на пике, и позиция Коминтерна претерпела сдвиг «влево». В марте 1927 г. в результате восстания бедноты Шанхай перешел под контроль НРА. Рабочие отряды не разоружились и конфликтовали с чанкайшистами. Нанкин, занятый НРА, был обстрелян флотилией западных стран. Это усилило антиимпериалистические настроения одной части гоминьдановцев и склонность к примирению — другой. Нужно было на что — то решаться. К этому времени Сталин уже выступал гораздо радикальнее, чем в 1926 г., требовал развертывания крестьянского и рабочего движения, но по — прежнему указывал, что КПК должна оставаться в составе Гоминьдана. Проанализировав документы этого периода, А. Панцов пришел к выводу: «Хорошо подготовленный „тихий“ коммунистический переворот внутри Гоминьдана стал к тому времени настоящей сталинской идеей фикс» ^[258]. В марте коммунисты и левые гоминьдановцы стали готовить арест Чан Кайши ^[259]. Нужно было, официально демонстрируя дружбу в отношениях с Чан Кайши, готовить его устранение. Коминтерн надеялся на поддержку лидера левых гоминьдановцев Ван Цзиньвеня, вернувшегося в Китай. Сколько раз потом Сталин будет действовать так же. Тщательно и тихо готовить удар, и затем молниеносно его наносить (если противник не опередит).