Диана Де Пуатье - Иван Клулас Страница 37

Ожидая, пока император официально сформулирует просьбу, король в промежутках между охотами на оленя и птицу находил время заниматься законотворчеством. Эдиктом, подписанным в Шато-Ренар в начале мая 1539 года, он учредил первую лотерею, великолепное изобретение итальянцев и отличный способ пополнить государственную казну. В августе указом, составленным в Вилье-Коттре, он институировал гражданское состояние и упразднил обычай использовать латынь при составлении судебных документов и регистрации дарственных грамот. К удовлетворению Дианы и сторонников жесткого порядка в государстве, король возобновил преследования протестантов: эдикт от декабря 1538 года позволил парламенту Тулузы принять против них решительные меры. Главные подозреваемые — печатники и продавцы сочинений, проникнутых еретическим духом. Тщетно рабочие-печатники пытались протестовать и объявили забастовку в Лионе по призыву «Трик», вдохновленного немецким «Штрейком» («забастовка»): 24 июля 1539 года указом, распространенным по всей стране, было объявлено о преследовании всех, кто станет уклоняться от ортодоксии ^[228].

Меж тем в конце лета Франциск страдал от сильных болей, вызванных повторным абсцессом в промежности вследствие венерического заболевания. В сентябре прикованный в Компьене к ложу страданий король получил подтверждение, что император хотел бы пересечь территорию Франции, чтобы утихомирить мятежных жителей Гента, отказавшихся платить налог, установленный Марией Венгерской. Тронутый этим официальным прошением, Франциск I послал 7 октября Карлу V пригласительное письмо, изъявив готовность дать все необходимые гарантии. Сановников и принцев просили поступить так же. Карла V, однако, не удовлетворило обещание, данное ему дофином Генрихом, к которому обратились за подтверждением: поскольку император узнал, что король тяжело болен и может от болезни умереть, необходимо было, чтобы наследник трона более твердо поручился за безопасность гостя. К счастью, неделю спустя абсцесс прорвался, и король возвратился к жизни ^[229].

В начале ноября Генрих и Монморанси с эскортом из 300 всадников отправились навстречу императору. Диане надлежало вместе с другими придворными участвовать в торжественном чествовании Карла V, но ей пришлось покинуть двор и поехать в Сен-Валье, чтобы 31 октября помолиться на могиле отца, Жана де Пуатье, умершего в Пизансоне и погребенного в семейной часовне. По завещанию от 26 августа 1539 года он оставлял поместья и титулы своему сыну Гийому, а если бы последний умер, не произведя на свет наследника мужского пола, — старшей дочери Диане:

«В том случае, коли сын наш и полноправный наследник не породит дитя мужеска полу, прямого потомка от честного и законного брака, и мужская линия рода угаснет, тогда мы устанавливаем и собственными устами называем единственной наследницей всего имущества Диану де Пуатье, нашу дражайшую и горячо любимую дочь, а после кончины оной устанавливаем мы и называем наследниками нашими потомков по прямой линии от честного брака детей мужеска пола ее старшей дочери Франсуазы де Брезе, а за неимением таковых — детей ее сестры Луизы де Брезе» ^[230].

Диана пристально следила за урегулированием вопросов, связанных с наследством Сен-Валье. Покойный оставил вдову, свою третью супругу, Франсуазу де Полиньяк, которой отписал солидную вдовью часть наследства. Она получила всю обстановку замков Сериньян, Бом, Этуаль, Сен-Валье и Пизансон и, более того, саму сеньорию Пизансон с правом пожизненного пользования доходами. Франсуаза де Полиньяк, изрядно разбогатев благодаря наследству от трех усопших мужей, включая и Жана Сен-Валье, вскоре вновь сочеталась браком, на сей раз — с бароном Жаном де Люньи. Чтобы не допустить распыления семейного имущества, Гийому де Пуатье пришлось 5 декабря 1539 года заключить с ней сделку, выплатив стоимость приданого и вдовьей доли. По документам мы видим, что вскоре он принес королю вассальную клятву как сеньор земель Альбон, Этуаль, ла Ваш, Куэнт, Понтуаз, Пизансон, Клерье и Шентемерль ^[231].

Диана унаследовала от отца сеньорию д’Арси-сюр-Об в Шампани. Меж тем местные жители по собственному почину выстроили стены и выкопали рвы на подступах к замку. Диане пришлось подать на них в суд, дабы заставить возместить ущерб и признать, что именно ей принадлежат плата за охрану и мостовая пошлина, которую должны платить возчики за проезд и товары ^[232]. Сестры Анна и Франсуаза, в свою очередь, вчинили Диане иск, полагая, что отец слишком облагодетельствовал ее за их счет. Они вынудили сестру вести и другие тяжбы. Именно этот момент выбрала герцогиня д’Этамп, чтобы опротестовать права мадам де Брезе на Ане. Однако тут весьма вовремя подвернулось путешествие Карла V через Францию, заставив двор на какое-то время забыть о склоках.

Император пересек Бидассоа 27 ноября 1539 года, взяв с собой только двадцать пять дворян и десятков пять всадников. Дофин и герцог Орлеанский сопровождали его в пути по землям королевства ^[233]. Весь сентябрь превратился в череду торжественных церемоний у ворот городов. Король принимал императора в Лоше, за ним последовали Амбуаз, Блуа, Шамбор, Орлеан, и повсюду знаменитому гостю воздавали почести. По дороге устраивались иллюминации и народные гуляния с фонтанами вина и скачками. Императора привели в восторг Фонтенбло и недавно законченная королевская галерея.

Принцы Генрих и Карл изо всех сил старались развлечь Карла V, чтобы тот позабыл об усталости, вызванной главным образом состоянием здоровья: император и в самом деле страдал хроническим геморроем и вдобавок простудился. Но шутки молодых людей не всегда отличались хорошим вкусом. Как-то раз Карл неожиданно прыгнул на лошадь императора и, обхватив его руками, крикнул: «Сир, вы — пленник!» Карл V, и без того бледный, совсем помертвел и затрясся. С этой минуты он еще старательнее скрывал свои намерения.

Торжественный въезд императора в Париж состоялся 4 января 1540 года. Роскошно одетый дофин скакал рядом с Карлом V, а тот, соблюдая траур по усопшей супруге, был облачен в строгий черный костюм. Над ним возвышался балдахин с вышитым золотым орлом. А впереди ехал коннетабль, высоко над головой подняв обнаженную королевскую шпагу ^[234].