Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский Страница 37

При этом нужно иметь в виду, что в конце 1717 года переводился уже не первый французский кодекс по морскому праву. В 1713 году Кононом Зотовым был переведен Морской ордонанс Людовика XIV: «Ordonnance de Louis XIV, Roy de France et de Navarre. Donné à Fontainebleau au mois d’Aoust 1681. Touchant la Marine» ^[326]. Вторым крупным законом специально военно-морского права был переведенный по указу царя тем же К. Зотовым в 1714 году и напечатанный в следующем году обширнейший кодекс: «Ordonnance de Louis XIV pour les Armées Navales et Arsenaux de Marine» (Paris, 1689). Автор перевода и время начала его работы – 1714 год, 13 сентября – устанавливаются записью самого переводчика, Конона Зотова, в его «Юрнале»: «Приехал в С[анкт-]Питербурх 11 сентября 1714[‐го] из Кроншлота по письму от господина адмиралтейца Кикина. Ц[арское] в[еличество] приказал мне книгу перевесть 13[‐го] числа того ж месяца, названную “Ordonnance de Louis XIV-me. Pour les armées navales…”» ^[327] Принадлежность же перевода ордонанса Людовика XIV 1681 года «Touchant la Marine» устанавливается примечанием, сделанным переводчиком в рукописном и русском печатном ордонансе при ссылке текста ордонанса 1689 года на ордонанс 1681 года: «Мною переведен в прошлом году». Впервые на это примечание обратил внимание академик Пекарский ^[328], поставивший после «мною» знак вопроса. Приведенным свидетельством «Юрнала» К. Зотова устанавливается документально принадлежность переводов обоих ордонансов автору «Юрнала» – Конону Зотову.

Собирание иностранных источников имело место не в самый последний момент перед началом работ над каким-либо законом. Еще задолго, например, до издания указа Паддону 1717 года Петр писал князю Куракину за границу: «Правы морские воинские ^[329] и аншталт адмиралтейской мы ныне собираем всех государств, кои флоты имеют, и уже датской и французский переведены и галанской. Требуем аглинского, что потрудитесь приискать немедленно» (май 1715 года) ^[330]. Далее мы увидим, как иногда за пять и более лет до издания какого-либо акта законодатель начинает собирать соответствующие иностранные законы. Это собирание иностранных источников начиналось тотчас, как только у Петра являлась мысль произвести нужное преобразование в какой-либо области государственной жизни.

Разыскивание и приобретение иностранных источников по приказу Петра производили как его официальные представители, послы в западных государствах, так равно и специально посланные для этой цели его агенты. Им давались задания добывать, кроме официальных напечатанных законов, всякие сведения об обычаях, практике и административных порядках тех государств, в которые они бывали посланы. Приведем несколько собственноручных писем Петра, содержащих подобные его поручения. В 1715 году, когда казалось, что война должна скоро окончиться, Петр задумывался уже над общей реформой государственного управления и поэтому обратился к князю Трубецкому ^[331]: «Чтоб достать книги прав и всех чинов определение, ранги и звания всех колегий, также и земские поборы и распорядки и, единым словом, весь анштальт государства Свейского… от мужика и от солдата даже до Сената». К этому он прибавил предписание: «Также которые у них определения не по книгам, но уже от обычая, то и те написать и прислать, ежели возможно, на латинском, а буде нет, то на каком есть» ^[332].

Намечая в качестве одного из источников для преобразования центральных учреждений шведские законы, Петр имел сведения, что эти последние не являлись первоисточниками для законодательной работы при государственной реформе. Его соображения по этому поводу весьма любопытно высказаны в собственноручном его указе, посланном в 1715 году, 12 сентября, генерал-адъютанту Ягужинскому ^[333]. Перед этим Петр дал поручение своему послу в Дании, князю Долгорукому ^[334], отыскать и выслать в Петербург «весь аншталт экономии государства Датского». В числе законов, интересовавших царя, были датские уложения, гражданское и воинское, а также положения о государственных коллегиях: «…что каждой должность, сколько каких персон в колегии каждой, како[е] жалованье кому, какие ранги междо себя и протчее все, от болшого до малого» ^[335]. Посол, князь Долгорукий, по-видимому, медлил, а царь нетерпеливо ожидал. Наконец он [Петр] обратился к своему агенту, посланному тогда по специальному поручению царя в Померанию, Ягужинскому, с тем же приказанием достать интересовавшие его, Петра, законы и напомнить о том же Долгорукому. Как видно из письма, внимание царя привлекали не только печатные законы, но и рукописные, а также вошедшие в практику обычаи: «А чего в печати нет – писменные; также чего и в писме нет, для того что обыкло». В этом указе Петра следует обратить внимание на тот факт, что царя уже в 1715 году интересовало и устроительство органов местного управления. Он просил Ягужинского выслать «также земских и протчих управителей должность и чин и все, что к тому надлежит» ^[336]. Следовательно, идея преобразования земского управления имелась в виду у Петра с самого начала осуществления им его намерения произвести государственную реформу и, во всяком случае, раньше известного «Мемориала» Генриха Фика, вопреки высказанному об этом в исторической литературе мнению ^[337].

В конце указа Ягужинскому Петр высказывает основания своего интереса к законам именно датским: «Ибо мы слышим, что и шведы от них взяли» ^[338]. Царь искал для использования законы, имевшие характер первоисточников. 24 ноября того же года Петр сообщал в новом своем указе тому же Ягужинскому, что «уже и ответ от вас получили». Затем он дал обоим своим агентам, Ягужинскому и Долгорукому, другое поручение, характерное для царя-реформатора. «Ныне при свободном часе постарайтесь, чтоб во всякую колегию приискать по человеку, и лутче б не старых, дабы могли языку обучиться». Далее, вполне в духе своих законодательных и административных приемов, он указывает на основания своих распоряжений, убеждает в их необходимости и целесообразности: «А без того, по одним книгам, нельзя будет делать, ибо всех циркумстанций никогда не пишут» ^[339].