Польша против СССР 1939-1950 - Елена Яковлева Страница 36

Так что, можно сказать, в своей «непримиримой» борьбе с фашистскими оккупантами польские партизаны руководствовались мудрым пацифистским принципом: чем реже беспокоить немцев, тем меньше будет жертв. Видимо, полагая, что сидючи по лесам, они одним этим фактом поднимают как собственный патриотический дух, так и окрестного населения. Вот если б еще и гитлеровцы подобную же сознательность проявляли, а то взяли и начали массовое выселение того самого населения, что так сильно укрепило патриотический дух, да еще и с большими жертвами. Пришлось воевать, куда денешься. А нет бы чинно-благородно: польские партизаны — себе в лесочке, гестаповцы — где-нибудь на Восточном фронте. Эх, и как бы всем хорошо-то было!

Однако, увы и ах, порушили немцы всю партизанскую идиллию, и вот уже даже суровая к измучившим Польшу репрессиями Советам М. Павловичева констатирует: «Когда в 1941 г. Германия включила воеводства восточных окраин в Генерал-Губернаторство, то эти территории затронула акция вывоза населения на работы в Германию. В общем, по подсчетам, принудительные работы охватили в Генерал-Губернаторстве 1,3 млн чел., в том числе значительное количество — ок. 700 000 чел. — было выслано с восточных окраин» ^[85]. Ну да, верно, вывозили-то в основном украинцев с белорусами — они же, будучи «на поводу у НКВД», с немцами все-таки воевали — в то время как хорошие польские парни прислушивались к правильным советам гестапо или «кантовались» во вспомогательной полиции и самообороне. А потому бояться им было нечего, разве только «красной заразы», как сейчас польские поэты пишут.

ИНЫМИ СЛОВАМИ, у поляков была своя война, своя опора, свои приоритеты, свои взаимоотношения со своим же населением, в основе которых (даже на уровне командиров партизанских отрядов) лежали чисто национальные интересы. С точки зрения поляков, это, разумеется, было совершенно нормально. При этом их, конечно же, меньше всего занимал вопрос, а есть ли у кого-нибудь еще иные национальные интересы — непольские? О так называемых «общечеловеческих ценностях» во время войны вообще говорить не приходится, хотя и тогда были люди, которые думали о чем-то подобном, но вряд ли от них что-нибудь зависело. Вот и типичный командир польского отряда, который заботился о провианте для своих бойцов, был бы последним идиотом, если б голова у него болела о том, что едят, к примеру, Советы, или литовская полиция.

Тем удивительнее выглядят нынешние попытки некоторых либеральных деятелей сравнить храбрых воинов из АК с советскими партизанами, не пользу последних, конечно же. Послушать их, так первые защищали своих несущих цивилизацию на Восток соплеменников, а вторые — сплошь бандиты из НКВД — всячески препятствовали их благородной миссии. Но оставим подобные сентенции на научной совести горе-историков и предоставим нашу «трибуну» белорусским исследователям из Польши, над которыми, важно заметить, уже не висит дамоклов меч коммунистической идеологии, поскольку живут они в освободившейся от «советского рабства» стране: «Не производили зато на население никакого впечатления лозунги об освобождении из-под большевистского ига. Публичные казни, зачастую случайных людей, производившиеся вермахтом и отрядами полиции, вызывали больший ужас, чем сталинские преступления тридцатых годов» ^[86] (выделено автором).

Кстати, белорусы, в отличие от поляков, в массе своей разницу между Советами и гитлеровцами видели, и, не зная, естественно, ничего о «Генеральном плане ОСТ», но оказавшись «под крылом» арийских «освободителей», быстро поняли, что речь идет о физическом существовании всей нации, а не о репрессиях против отдельных слоев населения. Подтверждает это и уже упоминавшийся нами Белозорович: «Позиция населения западных областей Беларуси по отношению к немецко-фашистским оккупантам была неоднозначной... В деревне господствовал дух настороженности, пассивности, неуверенности. Крестьяне, прежде всего белорусы, не спешили в объятия немецких властей, так как опасались мести со стороны поляков за депортации и аграрные преобразования 1939-1941 годов» ^[87].

Страшно сказать, но даже среди поляков нашелся «отступник», рассуждающий в том же ключе. Хотите верьте, хотите нет, но это ни разу не замеченный в приверженности «красной заразе» польский профессор Петровский из Вроцлава, испытавший на себе в латышском городке Краслава и «советскую оккупацию», и немецкую, которые он характеризует следующим образом: «Новым властям в Латвии обещали достаточно широкое самоуправление. Через несколько месяцев немцы отказались от этих обещаний и поставили сверху власти... Лопнул миф о возникновении Латвии, обладающей существенным суверенитетом. Всех латышских деятелей, которые на это рассчитывали, сместили со своих должностей, а значительную часть арестовали и вывезли в концентрационные лагеря. Немецкие войска, входящие в Латвию как освободители латышского народа из-под советской оккупации, начали оккупацию еще более чувствительную, чем советская» ^[88] (выделено автором).