Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации - Борис Миронов Страница 36

Занижение российской статистикой сведений о сборе хлебов резонно подвести под понятие теневой экономики — не учитываемые официальной статистикой производство, потребление, обмен и распределение материальных благ. Как утверждают специалисты, теневая экономика в том или ином виде присутствует во всех странах и сопутствует человечеству на протяжении веков. Во второй половине 1990-х гг. в развитых странах теневая экономика была эквивалентна в среднем 12% валового внутреннего продукта (ВВП), в странах с переходной экономикой — 23%, а в развивающихся — 39% ВВП. Теневой сектор в России оценивается в 1990–1991 гг. в 10–11%, в 1993 г. — 27% ВВП, в 1996 г. — 46%, в 2003 г. — 20–25%. Урожайная статистика в XIX — начале XX в. занижала сбор хлебов в стране примерно настолько, насколько теневая экономика в современной России занижает ВВП.

Таким образом, коррекция урожайных сведений требуется, но в российском варианте достаточно 5–6%-ной поправки, чтобы полностью исчез дефицит хлеба. В 1801–1913 гг. в пяти 10-летиях собранного хлеба хватало для удовлетворения всех потребностей населения без поправочного коэффициента, в десяти — дефицит составлял 6% и лишь в 1820-е гг. — 9% (табл. 10).

Таблица 10

Оценка потребления хлеба и картофеля населением в 50 губерниях Европейской России в 1801-1913 гг.

Следовательно, следует оспаривать не 10%-, а 5–6%-ную поправку. Но это бесперспективно: официальная статистика урожаи занижала, а численность населения в пореформенное время завышала (главным образом вследствие двойного счета мигрантов) на 5–10%. Уже только из-за этого сборы хлебов на душу населения являются дополнительно преуменьшенными на 5–10%.

Ввиду недостатка сведений по всей империи хлебный баланс рассчитывался по 50 губерниям Европейской России, при этом хлебный экспорт учитывался из всей империи (из-за невозможности определить, из каких губерний экспортировался хлеб). Между тем плодородные губернии, не входившие в число 50, — Кубанская, Ставропольская, Терская, Черноморская, Енисейская, Тобольская и Томская, обладали большими хлебными излишками, поступавшими на экспорт и в губернии с дефицитом хлеба. В 1894–1895 гг. только Кубанская, Ставропольская и Терская губернии давали около 9% всего экспортируемого из России хлеба, а в 1909–1913 гг. — 12%.

Итак, возражения против поправок в сборы хлебов нельзя признать сколько-нибудь резонными.

Как лошади едва не съели русский народ. По утверждению рецензента, «самым слабым звеном» в моих расчетах хлебного баланса является заниженная фуражная норма для лошадей и необоснованная хлебная норма для людей (АО, с. 124, 128).

Нормы потребления хлеба и фуража рассчитаны на основе сведений кадастровых комиссий МГИ 1850-х гг., установивших категории работников, долю их в населении и нормы потребления ими хлеба^{, [23]} и фуража. В среднем в год на душу мужского пола — 258 кг, женского — 216 кг, для обоих полов — 237 кг в год; на одну лошадь — 2,5 четверти овса или около 50 кг на душу населения (табл. 11).

Таблица 11.

Категории работников в деревне и нормы потребления ими хлеба в 1850-е гг.

Эти нормы мало изменились в пореформенное время. Министерство государственных имуществ и ЦСК до 1892 г. за норму на едока принимали 12,12 пуд. (199 кг) зерна и картофеля в переводе на зерно, с 1892 г. — 13 пуд (213 кг). Известный экономист А.А. Кауфман оценивал реальное личное потребление хлеба на питание в начале XX в. в России в 12 пуд. на едока, в Германии — 14,2, во Франции — 12,3, в Англии — 9,4, в США — 7,2 пуд.