Александр Великий. Смерть бога - Пол Догерти Страница 36

Александр издал эти указы в самое – на его взгляд – подходящее время. С тех пор как он вернулся из Индии, Коринфский союз и другие города-государства, включая и те, что находились в Северной Африке и Италии, направили к нему посольские делегации с выражением уважения и уверениями в лояльности. Многие послы испытывали страх и настороженность. Они боялись гнева Александра, страшились его подозрений. Послы Коринфского союза явились увитые гирляндами, словно бы приближаясь к божеству, и принесли Александру золотые венки своих городов. Явление посланников было Александру весьма кстати: благодаря делегациям он укрепил и усилил свой авторитет. За указом об изгнанниках и запретом частных армий последовал третий указ – об истребовании себе божеских почестей. Этот шаг восстановил оппозицию против Александра.

За два года – с 325 по 323 год до н. э. – Александр выстроил планы будущих экспедиций и великих проектов. Некоторые историки обсуждали длинный список этих проектов, их приводит в своей работе Диодор Сицилийский. Большинство из них кажутся вполне жизнеспособными. Арриан пишет о планах направить экспедицию вокруг Африки с заходом в западную часть Средиземноморья, с тем чтобы напасть на независимый Карфаген и Ливию. В остальных планах намечался поход к северному побережью Черного моря и проведение военной кампании против скифов. Плутарх и Курций уделяют особенное внимание походу в Северную Африку. Там предполагалось строительство дорог, гаваней и флота. Александр мечтал о новых войнах, прежде всего против Аравии, а для этого нужно было построить новый военный порт в Вавилоне, достаточно большой, чтобы принять 1000 кораблей. Предполагалось, что Неарх возглавит морской контингент и отправится в Аравийское море для разведки и сбора информации. Прошлые неудачи Александра не останавливали, он был нацелен на войну, тем более что в этот раз у него будет новая, всецело ему преданная армия. Не будет ни бунтов, ни сопротивления.

В конце лета 324 года, прибыв в Опис, Александр созвал македонское войско на равнину перед городом и объявил о своем решении отправить на пенсию около 10 000 ветеранов, не годных более для активных боевых действий. Александр намерен был завершить то, чему положила начало пустыня Гедросии. Армия отлично понимала его планы: Александр проводил генеральную чистку войска. Заявление его было встречено шумом, улюлюканьем, неодобрительными громкими криками. Солдаты требовали, чтобы он отправил домой их всех, а сам шел бы воевать. И пусть на поле битвы ему помогут новоявленный отец Амон и персидские танцоры. О настроении Александра можно судить по его реакции. Он спрыгнул с трибуны прямо в воинские ряды, схватил самых крикливых солдат и потащил их к персидским своим телохранителям, с тем чтобы те немедленно их казнили. Схвачено и предано смерти было более дюжины человек. Александр вернулся на трибуну. Из той речи, что он произнес, ясно следует: мятеж в Индии произвел на него слишком сильное впечатление. Он обвинил войско в том, что оно его покинуло, не дало ему никакого выхода и потому ему пришлось обратиться к варварам. Александр долго бушевал, стоя на возвышении, а потом издал несколько приказов. Персидские войска заменят македонцев, командирами подразделений отныне станут персы, и в ближайшем его окружении появятся высокопоставленные персидские вельможи.

Интересно отметить, что из штаба Александра никто сторону войска не принял. В этот раз не было Кена, никто не произносил честных и откровенных речей. Возможно, все были слишком напуганы. Македонские солдаты остались предоставленными самим себе. Войско направило делегацию в шатер к горюющему, словно Ахилл, Александру. Солдаты, рыдая, униженно просили простить их. Александр – прекрасный актер – встретил их с глазами, полными слез, и обменялся с некоторыми из них братским поцелуем. В Описе устроили большое пиршество: надо же отпраздновать воссоединение царя и «его детей» – македонцев и персов. Некоторые историки до сих пор прославляют тот эпизод, считая его великим проявлением единства. На самом деле Александр, улыбавшийся и провозглашавший здравицы в честь македонцев, ничуть не изменился. Чистка армии продолжилась, на этот раз пилюля была сильно подслащена. Отставленные македонцы получали деньги на обратную дорогу и премию размером в один талант. Им, правда, полагалось оставить своих персидских жен и прижитых с ними детей. Добрый, заботливый Александр пообещал им, что сам позаботится о детишках. Царь освободился от нарушителей спокойствия, одновременно наказывая и награждая смутьянов. Войско должно было вернуться в Македонию под предводительством Кратера, самого лояльного царю военачальника. Этого человека солдаты любили. Кратер должен был обеспечить хорошее поведение солдат. У него, кроме того, имелась секретная инструкция: вернувшись в Пеллу, расправиться с Антипатром. (Антипатр был правителем в Македонии с тех пор, как одиннадцать лет назад Александр уехал оттуда.) Кратер ушел и увел с собой 10 000 ветеранов. Более они с Александром уже не увиделись.

Нет письменных свидетельств о другой группе, которую Александр должен был подготовить к чистке. Состояла эта группа из военачальников и командиров конницы, «друзей»-гетайров и гиппархов. Единственный намек, по которому мы можем судить о недовольстве ими Александра, – это полное их молчание в течение двух лет террора. Александр не забыл об их индийском мятеже, о том, что, когда он обратился к ним за поддержкой, они не проронили ни слова. Не забыл и аплодисментов, которыми они встретили речь Кена. Эти «порфироносные повелители», делившие с царем ужин, сломились, должно быть, в результате слежки за ними царственного параноика. Инцидент в Описе дает возможность почувствовать ситуацию. Когда Александр мрачно удалился в шатер и составил указ, согласно которому персидские аристократы должны были влиться в его окружение, он, скорее всего, ненавидел таких полководцев, как Пердикка, Птолемей и пр.

В своей речи в Описе Александр напомнил войскам о том, что нынешним благоденствием они обязаны ему. Согласно Плутарху, Александр держал такую же речь и перед своими сподвижниками. Александр щедро вознаградил их, лично заботился о каждом военачальнике и часто журил за возраставшую изнеженность. Плутарх пишет: