Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей - Ги Шоссинон-Ногоре Страница 35

Король обычно безо всяких затруднений получал тех женщин, которых хотел. Добродетельные бунтовщицы попадались редко, а подавляющее большинство, оставаясь наедине с монархом, устремлялось к нему в объятия совершенно добровольно — вследствие как традиции, так и магического ореола, окружавшего личность короля. Он возбуждал желание не только потому, что был мужчиной, но и потому, что обладал сущностью божества. Не всегда король оказывался красавцем, и вовсе не стоит верить утверждениям, будто бы Людовик XIV являлся самым красивым человеком в королевстве. Но отделявшая его от подданных дистанция, таинственная природа, заключенная в его теле аллегория — все это таило в себе непреодолимое обаяние, перед которым женщины никак не могли устоять, сияние, от которого было некуда скрыться. Далеко вокруг себя король излучал очарование, которое сулила любовь с ним, подобно тому, как манят нас своим блеском звезды рампы или экрана. Вблизи же он вызывал странную слабость, которой женщины покорялись с радостью. Любовь короля была огромной милостью, а любовь к королю — видом экстаза, скорее мистического, чем эротического. Спать с королем означало совершить акт языческого поклонения, осуждаемый только Церковью, потому что этот акт расценивался ею как банальное прелюбодеяние. И Лавальер оказалась единственной грешницей в длинном ряду королевских любовниц, которая принесла искреннее покаяние в своей непреодолимой страсти. Но именно она любила наиболее самоотверженно и бескорыстно.

В общем, на самом деле любовь не представляла никаких трудностей для короля и, сближаясь с общей пошлостью, опиралась на расчеты более или менее тривиальные. Честолюбие, деньги, желание привлекать к себе внимание и властвовать лежали в основе извращения морали, и вокруг королевского ложа пышно цвела продажность. Соискательство неизменно носило жесткий характер, и претендентки на роль султанши вели между собой беспощадную борьбу, где дозволялись любые приемы. Широко использовались интриги, ведь их арсенал почти неисчерпаем. В игре обольщения женщины применяли все свои козыри: красоту, ум, изысканность нарядов, посредничество доверенных лиц короля, покровителей и друзей. Чтобы добиться цели, необходимо было нравиться, но, кроме того, требовалось хорошо ориентироваться при дворе, где сталкивались различные интересы, и, дабы оставить других позади, обладать известным коварством. Нужно было также соответствовать определенному образцу идеальной красоты, менявшемуся со временем. Идеальная красавица XVI века сильно отличалась от эталона эпохи Людовика XV. Требования к женскому полу все время менялись, и именно королевская фаворитка задавала тон в этой области, приковывая взоры и вызывая ревность других женщин, стремившихся ей подражать. Фаворитка служила некой моделью, призванной наилучшим образом отразить вкусы своего времени. Ее красота, ум и умение нравиться оценивались с точки зрения критериев конкретной эпохи, и женские образы в искусстве и в литературе во многом сродни той, которая в данный момент была и объектом любопытства, и источником поэтического вдохновения, а также поводом для идеализации, иногда весьма далекой от действительности.

Чтобы быть любимой в XVI столетии, женщина должна была радовать взор и ум. Она должна была уметь красиво одеваться, причесываться и пользоваться косметикой, ибо самое большое удовольствие — разглядывать ее, а уж только потом — раздевать. «Если кто-либо мечтателен и доблестен, богат, деловит и знает толк в яствах, родовит, облачен на земле в золотую и серебряную парчу и мишуру, в шелковые ткани, богато расшитые жемчугом и драгоценными камнями, то пыл и страсть его к удовольствиям велики, и поистине мало ему одной пастушки или женщины, подобного рода, как бы ни была она прекрасна». Но искусство и прикрасы — это еще не все, естественность также имела свою прелесть: «Один великий принц, о котором я уже рассказывал (будущий Генрих III), укладывал в постель своих дам и куртизанок на простыни из черной тафты, чтобы белизна и нежность их тел выглядели еще соблазнительнее и великолепнее на черном фоне». В ту эпоху женщина должна была быть в теле, но иметь как можно более тонкую талию, и высокие, и маленькие могли быть одинаково прелестны, но все портила полная талия, хотя мясистый кусочек и считался самым лакомым. Живот у нее должен был быть «красивым и гладким, а грудь — небольшой и игривой, словно она еще девочка». Даже самые возбуждающие красавицы должны были уметь себя соответственно вести, и великий знаток женщин Генрих III плевал на фигуру герцогини де Монпансье, так как находил, что она «все портит своим языком». ^[68]Белолицые блондинки казались самыми привлекательными, хотя и брюнетки не оставались в пренебрежении. Но сверх того, самое главное, они должны были «уметь мило щебетать», ибо как бы ни была дама прекрасна, все же не подобало любить красотку «без души, не наделенную умом и даром слова». Действительно, кавалеры «находили приятными и аппетитными именно тех дам, которые вели сладострастные речи и произносили игривые слова, способные разбудить Венеру, если она вдруг уснула». ^[69]