Григорий Потемкин - Ольга Игоревна Елисеева Страница 35

Крупнейшим событием кампании 1770 года было появление в водах Средиземного моря трех русских эскадр под общим командованием А. Г. Орлова. В прошлом гвардейский офицер, Алексей Григорьевич не имел опыта управления морскими силами, поэтому ему в помощь были приданы два опытных адмирала Г. А. Спиридов и С. К. Грейг. Весной адмирал Спиридов произвел высадку русского десанта в Морее, это послужило сигналом для восстания местных греков против турок. Русскими и греческими войсками были заняты Миситрия, а также порт Наварино.

24 июня русские моряки нанесли турецкому флоту сильный удар в Хиосском проливе, а через два дня настигли его в Чесменской бухте, куда турецкая эскадра скрылась под защиту береговых батарей. В ночь на 26 июня турецкие корабли были почти полностью уничтожены. «Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись, — писал в рапорте Грейг. — Большая часть гребных судов или затонули, или опрокинулись от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду» ^[264]. Орлов распорядился спасать и втаскивать на борт всех уцелевших — русских и турок без разбора. По его приказу флот направился к Дарданеллам, чтобы блокировать пролив и перерезать морские коммуникации противника.

В этих условиях Порте ничего не оставалось, как продемонстрировать готовность к мирным переговорам. В мае 1771 года из Семибашенного замка был освобожден А. М. Обресков. Для проведения мирной конференции русская и турецкая стороны выбрали Фокшаны. Туда из Петербурга в качестве «первого посла» отправился Г. Г. Орлов.

В письме к своей французской корреспондентке госпоже Бьельке Екатерина писала 25 июня: «Мои ангелы мира, думаю, находятся теперь лицом к лицу с этими дрянными турецкими бородачами. Граф Орлов, который без преувеличения самый красивый мужчина своего времени, должен казаться действительно ангелом перед этим мужичьем;… Это удивительный человек; природа была к нему необыкновенно щедра относительно наружности, ума, сердца и души. Но госпожа натура также его и избаловала, потому что прилежно чем-нибудь заняться для него труднее всего, и до тридцати лет ничто не могло его к этому принудить. А между тем удивительно, сколько он знает; и его природная острота простирается так далеко, что, слыша о каком-нибудь предмете в первый раз, он в минуту отмечает сильную и слабую его сторону и далеко оставляет за собою того, кто сообщил ему об этом предмете» ^[265].

Конечно, императрица очень пристрастна в описании своего «ангела мира». Дипломатия, к несчастью, не относилась к числу тех предметов, в которых Григорий Григорьевич начинал разбираться, едва услышав о них. С его именем обычно связывают провал переговоров, однако в реальности дело обстояло гораздо сложнее. Дипломатическое фиаско фаворита было старательно подготовлено его противниками.

В течение первой половины царствования Екатерины при дворе боролись две главные партии, сложившиеся еще в период подготовки переворота: Паниных и Орловых. В намерения первой из них входило возвести на престол наследника Павла и ограничить самодержавие в пользу узкой группы аристократов. Вице-канцлер Никита Иванович Панин предусматривал введение императорского совета из шести — восьми несменяемых членов, без ведения которого монарх не имел бы права решать важнейшие государственные вопросы ^[266].

Согласно конституционному проекту Панина, составленному по шведскому образцу, законодательная власть вручалась Сенату, государю оставалась исполнительная с правом утверждать принятые Сенатом законы. Выбирать и быть избранным в Сенат могло только дворянство ^[267].

Иных воззрений держалась императрица. Нередко называя себя «республиканкой», Екатерина тем не менее считала, что для России подходит только абсолютная монархия. «Пространственное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит, — писала императрица в Наказе в Уложенную комиссию. — Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностию мест причиняемое. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно» ^[268].

Екатерина резко осуждала возможность появления в России дворянской «республики». Это убеждение в ней подкрепляла повседневная внешнеполитическая практика, при которой в интересах своей державы императрица не раз покупала голоса целых сеймовых партий и годами содержала на русские деньги такие партии в Польше и Швеции ^[269].

Опираясь на поддержку Орловых, Екатерина долгое время вела борьбу с аристократической фрондой. Фаворит императрицы Григорий Григорьевич пользовался славой беспутного, но доброго и справедливого человека ^[270]. Его брат — адмирал Алексей Григорьевич, знаменитый Чесменский герой, был чрезвычайно популярен в русском дворянском обществе ^[271].

Постоянно балансируя между двумя группировками, государыне удавалось удерживать власть. Свое положение по отношению к этим силам она сравнивала с незавидной судьбой зайца во время травли ^[272].

Кроме того, при дворе действовали несколько мелких партий, объединявшихся вокруг того или иного заметного вельможи. К ним можно отнести и сторонников Румянцева. Иногда эти группировки блокировались с более крупными партиями и так удерживались на плаву. Приход новой группировки к власти внешне знаменовался сменой императорского любимца ^[273].

Управляя страной, государь опирался не только на специально назначенных чиновников, но и на особо доверенных лиц — фаворитов (часто друзей или возлюбленных), которые должны были трактовать остальным волю монарха. В свою очередь фавориты представляли перед императором интересы той партии, которая их выдвинула. Каждая группировка готовила своего претендента на этот важный пост. Фаворит выполнял роль посредника между высочайшим лицом и его двором, генералитетом, высшими чиновниками.