Александр Македонский - Василий Ян Страница 35

– Асук – умный человек, он умнее самого Будакена!

Коня вел за повод сторож Кукей. Боясь быть узнанным слугами Фейзавла, он обернул себе лицо синей тряпкой и закутался в скифский плащ.

Два сторожа, сидевшие близ ворот, смотрели, разинув рты, на проезжавших скифов, на их необычные пестрые одежды и мохнатых коней. Сторожа долго спорили о том, нужно ли пойти к начальнику и донести об уехавших иноземцах. Наконец они решили, что попозже, когда ворота закроются, они пойдут на базар, в винную лавку, и там расспросят постоянных посетителей, что за странные гости проехали через город.

Скифы подымались по пустынной дороге в сторону гор. Когда скалистые хребты загородили багровое небо, Спитамен дал знак остановиться. Впереди расстилалось большое поле с зелеными кустами хлопчатника, залитое водой. Несколько черных от загара и грязи крестьян, едва прикрытых рваными тряпками, ходили около канав с длинными шестами и направляли по полям потоки воды. В тихом вечернем воздухе ясно доносились их крики.

Здесь скифы сняли вьюки и стреножили коней. Поляна, на которой они находились, заросла репейником и травой.

В стороне виднелась низкая и широкая башня без крыши. Возле нее прилепился глинобитный домик.

Скифы развели три костра и, воткнув в землю пики, улеглись звездой вокруг огней.

– Что это за башня? – расспрашивал Будакен.

Спитамен поморщился:

– Это Башня молчания, там собаки объедают покойников. Ты, князь, умирай где-нибудь подальше – здесь плохо умирать.

– Зачем же этих собак не передавят?

– Что ты! Это священные собаки. Кто их тронет, того убьют. А в этом домике около башни живут особые святые старики, сперва они помолятся над покойником, а потом отдают труп собакам.

– О великий Папай! – воскликнул Будакен и плюнул назад через левое плечо. – Я хочу умереть в поле, в битве, чтобы в последний раз увидеть Железный гвоздь [98]на небе, слышать свист ветра и чувствовать запах лошадиного косяка. А здесь лучше совсем не умирать, а скитаться, как последний нищий. А все-таки надо бы рассказать в степи, как согдские собаки объедают покойников. Князь Тамир, наверное, этого не видел. Нельзя ли сходить туда, в башню, посмотреть?

Взошла луна. Скифы дремали, пригретые огнем костров. Будакен и Хош направились к Башне молчания; впереди Спитамен отыскивал дорогу межами среди залитых квадратов полей. Они шли по краю канавки, где быстро струилась вода, перепрыгивали через запруды. Голубой лунный свет заливал тихую равнину, по голым пустырям скользили бесшумные тени волков и шакалов. Широкая башня одиноко чернела впереди. В пристройке мерцал огонек. Когда скифы приблизились, они услышали глухое ворчание, визг и вой, на который откликались в оврагах сотни голосов невидимых шакалов. С одной стороны к верхушке башни вела узкая каменная лестница. Спитамен стал бесшумно подыматься по громадным ступеням, высеченным из цельных камней. На верху башни раздался шорох, большие черные тени замахали широкими крыльями и, взлетев, закружились над головами скифов.

Будакен выхватил меч; Хош уселся на ступеньке и умолял не идти дальше.

– Это дивы и пэри слетаются сюда по ночам, чтобы попугать мертвецов. Они выпьют нашу кровь и разорвут нас на куски.

– Это голошеие орлы-стервятники! – сказал Спитамен. – Смотри, Хош, чтобы они не унесли тебя на вершину горы. Они любят таких откормленных, как ты.

С верхушки лестницы можно было смотреть внутрь башни. Лунные голубые лучи ярко освещали часть внутренней площадки. Белели груды человеческих костей. Большие черные длинношерстные собаки бродили и дрались, вырывая друг у друга кости. Почуя присутствие посторонних, собаки прекратили возню, сбежались в кучу и начали лаять.

– Собаки просят, чтобы им дали есть! – сказал Спитамен. – Придя сюда, родственники покойников смотрят на собак сверху и бросают им еду.

– Какой шум, какой собачий базар! – плевался Будакен. – Идем скорей отсюда!

Вдруг собаки замолкли и отбежали в сторону. Внизу стукнула дверь. Показался старик в белой одежде и в белом колпаке. В одной руке он держал фонарь, в другой – длинную палку с трезубцем на конце.

– Спрячься! – шепнул Спитамен. – Сейчас ты увидишь то, что не всякому удается посмотреть.

Все трое припали к стене, продолжая наблюдать.

За стариком вошли два человека с носилками на плечах. Один из несших был большой пухлый безбородый человек. Другой – полуголый раб. На носилках лежало тело, перевитое веревками. В лунном свете отчетливо было видно лицо юноши с закрытыми глазами, бледное, как снег. Носилки поставили одним концом на землю, другим прислонили к стене, так что юноша оказался в стоячем положении.

Старик в колпаке распоряжался и объяснял:

– Покойник должен быть обращен лицом к востоку, чтобы встретить восход солнца. Его душа будет оставаться здесь, пока священные собаки не объедят все мясо. Тогда душа улетит на мост Чинвад и там будет ждать разрешения пройти по доске, тонкой, как острие ножа. Если душа была праведна, то счастливо пройдет по доске, если же в жизни сделала много зла, то оборвется и упадет в зеленое топкое болото, где пэри ее будут мучить и жечь на вечном огне.

Старик стал бормотать и петь молитвы, простирая руки к луне. Пухлый безбородый человек отошел назад, вытащил веревку и сзади стал подбираться к рабу. Петля упала на голову раба, и он опрокинулся назад, но тотчас же стал яростно защищаться, и оба упали на землю. Собаки подняли лай, а старик старался ударить трезубцем боровшегося раба.

– Безумец, что ты хочешь сделать? – прошипел Будакен.

Спитамен вскочил на стену, уцепился за край руками и спрыгнул вниз.

– Я пэри этого места! – зарычал он хриплым голосом. – Кто осмелился нарушить священный покой мертвецов?

Спитамен поднял берцовую кость и начал колотить ею толстяка и старика. С диким воплем они бросились прочь и выбежали из башни. Дверь оставалась открытой.

Перепуганные, взъерошенные священные собаки, прыгая друг через друга, с визгом бросились в нее и исчезли из башни.

Спитамен нагнулся к лежащему рабу и распустил узел, затянувший его шею. Тот поднялся, полуоглушенный, и попятился, со страхом глядя на Спитамена:

– Если ты пэри этого места, не убивай бедного раба! Я никому не сделал зла.

– Я такой же пэри, как ты! – ответил Спитамен. – Кто твой хозяин?

– Мой господин – князь Оксиарт, владетель этого города. Он внезапно приехал сегодня вечером и приказал отнести этого мертвеца сюда, в Башню молчания.

– А кто был с тобой?

– Главный евнух Фанфал. Я не знаю, за что он начал душить меня. Я усердный раб господина моего.

– Но ты узнал больше, чем хотел твой господин, и в этом твоя вина.