Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев Страница 34

Как было описано выше, в Иране после распада государства ильханов местные династы предпринимали-попытки создания «региональных» независимых государств. Аналогичные попытки имели Место и в Золотой Орде в период «Замятии великой».

Около 1361 г. сразу несколько областных наместников провозгласили себя самостоятельными правителями: Пулад-Тимур, бывший ханский наместник в Волжской Булгарин, эмир Тагай в Мохше, Хаджи-Черкес в Хаджи-Тархане и Сегиз-бей в Запьянье, причем некоторые из них даже стали чеканить собственную монету.

Как и иранские региональные лидеры, эти узурпаторы использовали различные формы легитимации своей власти. Так, например, Тагай и Сегиз-бей, пользуясь слабостью ханской власти, в течение ряда лет вели себя как независимые правители, однако при этом благоразумно не старались претендовать на верховную власть и при первом же появлении вблизи их владений достаточно сильного хана-Чингизида (это оказался Абдаллах, первый ставленник знаменитого Мамая) признали его власть, что позволило им сохранить не только жизнь, но и должности правителей ^[318]. Правда, позднее, в 1378 г., хан Арабшах из династии, соперничавшей со ставленниками Мамая за золотоордынский трон, разгромил и убил Тагая, однако в данном случае, несомненно, следует видеть в этих событиях не расправу с узурпатором, как полагают некоторые исследователи ^[319], а борьбу со сторонниками хана-конкурента ^[320].

Весьма интересным представляется случай с Пулад-Тимуром, правившим Волжской Булгарией в 1361–1367 гг., которого некоторые исследователи характеризуют как «выдающегося государственного деятеля Булгара периода обособления» ^[321]. В самом деле, он уже в начале «Великой замятии» весьма энергично взялся за строительство собственного улуса, причем выбрал стратегически важный регион: русские летописцы отмечают, что «Булат Темир, князь Ординский, Болгары взял и все грады по Волзе и улусы поймал и отня весь Воложский путь» ^[322], таким образом, контролируя волжские торговые коммуникации. Естественно, обладая столь важным и богатым источником дохода, он мог себе позволить противостояние и с ослабевшими ханами-Джучидами, и с другими эмирами-сепаратистами. Однако Пулад-Тимур проявил не только практическую хватку, захватив торговые пути на Волге, но и политический здравый смысл: на своих монетах он, помимо собственного имени, чеканил также и имя хана Джанибека. Последний факт в течение довольно длительного времени смущал историков-нумизматов, которые готовы были считать, что Пулад-Тимур, подобно Мамаю, возводил на трон марионеточных ханов — Джанибека II, а возможно, и Джанибека III ^[323]. Однако сравнительно недавно было убедительно доказано, что на монетах имени хана сопутствует эпитет «покойный», таким образом, имеется в виду единственный хан Джанибек, правивший еще до «Великой замятии», в 1342–1357 гг., которому, предположительно, подчинялся Пулад-Тимур в качестве наместника в Волжской Булгарин и которого, по всей видимости, считал последним законным ханом Золотой Орды ^[324]. Как бы то ни было, с одной стороны, формально Пулад-Тимур не объявлял себя верховным правителем, но с другой — его попытка легитимировать свою власть ссылкой на волю давно умершего хана никого не могла обмануть. Неудивительно, что после первой же серьезной неудачи (поражения эмира от русских войск на р. Пьяна в 1367 г.) на него обрушился очередной сарайский хан, Азиз-Шейх, который разгромил и казнил Пулад-Тимура как бунтовщика против центральной власти и узурпатора ^[325].

Нуждается в дополнительном изучении личность и деятельность еще одного золотоордынского узурпатора эпохи «Великой замятии» — Хаджи-Черкеса, правителя Хаджи-Тархана (Астрахани). В отличие от Пулад-Тимура и остальных «региональных сепаратистов», он, судя по имеющимся данным, сделал ставку именно на самостоятельное правление, причем не ограничиваясь исключительно находящимся в его власти уделом Хаджи-Тархана, которым он управлял в качестве наместника-даруги, по некоторым сведениям, еще с 1340-х гг. ^[326] Хаджи-Черкес чеканил монету от собственного имени и даже принимал активное участие в междоусобицах. Впрочем, ханом он себя не именовал (на чеканенных им монетах присутствует титул «эмир правосудный» ^[327]), так что его можно было обвинить в отделении региона от Золотой Орды, но не в претензиях на ханский трон. Кроме того, есть некоторые основания полагать, что в 1367–1368 гг. Хаджи-Черкес выдвинул в качестве претендента на престол царевича-Чингизида Тимур-бека (из крымской ветви потомков Туга-Тимура, сына Джучи), с которым вначале вторгся в крымские владения небезызвестного Мамая, а затем двинулся на Сарай, который его ставленнику даже удалось захватить на короткое время ^[328]. О каких-то других совместных действиях этого эмира с Чингизидами сведений не имеется. Успешно лавируя между различными претендентами на трон, владетель Хаджи-Тархана сумел в течение длительного времени противостоять не только другим эмирам и их ставленникам (например, Абдаллаху — хану, поставленному Мамаем), но и Чингизидам. В 1373 г. против него выступил Урус, хан Синей Орды (еще один потомок Туга-Тимура), уже Успевший захватить Сарай. Хаджи-Черкес сумел оказать ему сопротивление, а вскоре против самого Уруса выступил новый президент на сарайский трон — Ильбек, сын Шибана (пятого сына Джучи), и хану не удалось ни разгромить астраханского узурпатору ни даже добиться хотя бы формального признания его власти ^[329]. До самой смерти в 1375 г. Хаджи-Черкес оставался независимым правителем Хаджи-Тархана, что является удивительным примером для того времени: ни одному другому эмиру, претендовавшему на независимость, не удавалось продержаться столь долго. Обстоятельства его кончины достоверно неизвестны, но, согласно одной из версий, он был разгромлен и убит сторонником Мамая — эмиром Салчи, который был сыном одного из прежних наместников Хаджи-Тархана, а по матери — еще и внуком хана Джанибека. Таким образом, на смену узурпатору пришел новый правитель, не только лояльный законным ханам, но и состоящий с ними в родстве ^[330].