Ганнибал - Серж Лансель Страница 34

Теоретически допустимо, что пунийская армия переправилась через Рону ниже ее слияния с Дюране, то есть где-то поблизости от местечка Бокер, где течение спокойно и не слишком полноводно. С учетом технического уровня античного речного судоходства это место можно считать вполне приемлемым для переправы. Действительно, чтобы кратчайшим путем попасть из Лангедока в Италию, лучшего способа было не найти. На противоположном берегу брали начало сразу две дороги — та, что в эпоху Римской империи получит название дороги Юлия Августа, и та, что шла вверх по долине Дюране, упираясь в перевал Мон-Женевр. Первый маршрут, вдоль побережья, исключался напрочь по целому ряду причин, из которых с избытком хватало одной-единственной: он пролегал по владениям марсельцев и шел мимо их факторий — Тавроэя (Ле Брюск), Ольбии (Иэр), Антиполя (Антиб), Никеи (Ницца). Но даже если бы удалось миновать эти враждебные земли, заодно преодолев некоторое число естественных преград, например реку Вар, дальше, в узких извилистых протоках Ривьеры-дель-Фьоре пунийцам пришлось бы каждую минуту ждать внезапного нападения рыскавших здесь лигурских разбойников. Впоследствии, уже после победы Секстия над салиями, римлянам потребовалось целых сто лет, чтобы очистить этот прибрежный коридор от местных банд и сделать передвижение по нему безопасным (Страбон, IV, 6, 3). И наконец, проход через Бокер или любое другое местечко между Арлем и Авиньоном неизбежно вел к встрече с консульской армией, успевшей в этому времени сосредоточиться в долине Кро.

Иными словами, легионы Сципиона лишили Ганнибала возможности воспользоваться лучшей дорогой, пролегавшей по долине Дюране и в античности именовавшейся Геракловой — в честь Геракла-Геркулеса, якобы ее проложившей. То обстоятельство, что в середине августа 218 года легионы Сципиона стояли в долине Кро, а армия Ганнибала, двигаясь вдоль правого берега Роны, достигла территории где-то между Нимом и Вильнев-лез-Авиньоном, почему-то часто упускается из виду современными историками, хотя его стратегическое значение несомненно. В результате исследователи приходят к выводу, что переправа через Рону имела место ниже ее слияния с Дюране — в Фурке (G. De Beer, 1969, pp. 122–123) или в Бокере (J. F. Lazenby, 1978, р. 36). За основу эти специалисты принимают указание Полибия (III, 42, 1) на то, что Ганнибал форсировал Рону в пункте, «отстоящем от моря на четыре дневных перехода». Приняв за величину дневного марша расстояние в 12–15 километров и вооружившись линейкой, они просто отмеряют по карте нужное расстояние от местечка Сент-Мари-де-ля-Мер… При этом совершенно упускается из виду, что дельта Роны постоянно меняет свой облик из-за аллювиальных отложений, а вся область Камарга ежегодно на несколько десятков метров расширяется за счет отступления моря. И если сегодня Сент-Мари отстоит от Арля почти на 40 километров, то, например, в IV веке н. э., по словам Аммиана Марцеллина (XV, 11, 16–18), их разделяло пространство всего лишь в 18 миль, то есть в 26 километров. Во времена Ганнибала это расстояние было еще меньше, поэтому, считая, что каждый день его армия проходила по 15 километров, мы получим исходную от моря точку в районе выше слияния Роны с Дюране.

Точное установление этого пункта представляет немалую проблему. Ориентироваться мы можем только на письменные источники, а Полибий (III, 42) и Тит Ливий (XXI, 26–27) единодушно, правда, римлянин более подробно, сообщают, что в месте переправы пунийский главнокомандующий неожиданно столкнулся с противодействием части вольков. «Не надеясь оттеснить Ганнибала с западного берега реки, — пишет Тит Ливий, — и задумав превратить в преграду саму реку, они переправили свои вооруженные отряды на противоположный берег и заняли его». Карфагенский полководец вовсе не собирался усугублять чисто технические трудности переправы сражением с вольками, да еще в такой невыгодной позиции. Поэтому он приказал своему лучшему помощнику Ганнону — сыну своей старшей сестры и суффета Бомилькара — с крупным отрядом испанцев добраться до противоположного берега и напасть на диких кельтов с тыла. Ганнон поднялся вверх по течению реки примерно на 25 миль, потому что его проводники галлы сказали ему, что как раз в этом месте река разделяется на два рукава, образуя посредине островок, значительно облегчающий переправу. Здесь его отряд пересек течение реки, посвятил один день отдыху, затем проделал обратный путь, уже по левому берегу, и, заняв высоту в тылу у вольков, с помощью дымовых сигналов дал знать главнокомандующему, что готов к совместной операции.

Главные силы Ганнибала, остававшиеся на правом берегу, успели все подготовить для форсирования реки. И вот переправа началась. Люди устроились в лодках или на плотах, кони перебирались вплавь, поддерживаемые с лодок за уздцы, а некоторую их часть в полной боевой упряжи поместили тоже на плоты, чтобы всадники могли оседлать их тотчас же. Увидев, что переправа началась, вольки покинули свой лагерь и беспорядочной толпой сгрудились на берегу. В это время и налетел на них Ганнон со своим отрядом. Вольки обратились в паническое бегство. Теперь оставалось лишь довести до конца переправу. Больше всего мороки оказалось со слонами. Оба наши историка, и Полибий и Тит Ливий, с видимым удовольствием излагают в деталях, очевидно, почерпнутых у своего общего источника Целия Антипатра, каким именно хитроумным способом удалось справиться с этими животными, «которые всегда слушаются погонщика, кроме тех случаев, когда видят перед собой воду» (Полибий, III, 46, 7). Для слонов соорудили особые огромные плоты, на которые толстым слоем насыпали земли, а чтобы слоны согласились на эти плоты шагнуть, перед ними вели двух слоних. Все-таки некоторые животные от страха прыгали в воду, и Полибий, как и вообще все древние авторы, убежденный, что слоны плавать не умеют, сочинил для читателя живописную картину, изображающую, как слоны, с головой погрузившись под воду, вышагивали по дну реки, вытянув вверх «дыхательные трубки» своих хоботов (S. O’Bryhim, 1991, pp. 121–125).