Демидовы. Столетие побед - Игорь Юркин Страница 34

Ночью 25 марта 1944 г. из шталага ^[47] Люфт III под Саганом в Силезии, в котором находилось около двенадцати тысяч военнопленных, восемьдесят офицеров королевских ВВС предприняли попытку к бегству; в числе этих восьмидесяти человек были бельгийские, французские, греческие, норвежские, польские и чешские добровольцы, которые служили в королевских ВВС. Чтобы освободиться, они прорыли тоннель под колючей проволокой. Четырех из них схватили в самом тоннеле, в то время как остальным семидесяти шести удалось добраться до призрачной свободы. Троих из них так никогда и не удалось найти, в то время как пятнадцать человек были незамедлительно схвачены в последующей облаве и возвращены в лагерь, что, благодаря вмешательству Кейтеля, сохранило им жизнь. Другие восемь человек сразу же или вскоре после этого попали в руки к тайной государственной полиции, пятьдесят офицеров, схваченных в различных местах рейха, были расстреляны, – преступление, в котором в Нюрнберге обвиняли Кейтеля.

Однако дело обстояло так: в середине военного совещания в Берхтесгадене 25 марта 1944 г. рейхсфюрер СС пылко отрапортовал о побеге восьмидесяти британских офицеров ВВС из лагеря в Сагане. Реакция Гитлера была незамедлительной: беглецы должны быть возвращены полиции и, жестоко добавил он, расстреляны. Арестованных он распорядился передать Гиммлеру. Кейтель резко ответил, что это было бы нарушением Женевской конвенции; все военнопленные – как-никак военнослужащие, и, следовательно, с их традиционным кодексом чести попытка к бегству – в сущности, неписаный долг. Но, по словам Кейтеля, Гитлер упрямо настаивал на своем решении: «Гиммлер, не позвольте этим сбежавшим летчикам вновь уйти от ваших рук».

В этот раз фельдмаршал настоял на своем, но добился только того, чтобы пилоты, которые уже были арестованы и возвращены в лагерь, не были переданы верховному начальнику полиции рейха. Но для пятидесяти офицеров он не смог сделать ничего, и между 6 апреля и 18 мая 1944 г. они все были расстреляны.

После этого инцидента он сам вызвал ревизора ОКВ по делам военнопленных, генерал-майора фон Граве-ница, и его предполагаемого преемника, полковника Адольфа Вестхофа, главу генерального управления ревизора, и обсудил с ними произошедшее. Оба офицера были глубоко потрясены подобными последствиями, поскольку они очень хорошо знали, что массовая казнь военнопленных за попытку бегства означает нарушение международного права, что может привести к непредсказуемым последствиям для их собственных военнопленных.

После войны, из допроса Вестхофа американским следователем, полковником Куртисом Л. Уильямсом, создавалось впечатление, что Кейтель на самом деле требовал, чтобы беглые офицеры были расстреляны. Но тщательный пересмотр свидетельских показаний и заявление в суде генерал-майора Вестхофа доказали невиновность Кейтеля в казни этих пятидесяти офицеров королевских ВВС, как и в предыдущем обвинении в планировании убийств Вейгана и Жиро. Также не удалось обвинить его и в том, что он приказывал клеймить советских пленных и готовился вести бактериологическую войну против Советского Союза.

Было и еще одно обвинение начальника штаба Верховного командования в том, что он рекомендовал применение самосуда к так называемым «пилотам-террористам» союзников и подготовил почву для проведения подобных приказов. История этого вопроса весьма показательна: с одной стороны, она проявляет очень трудное положение этого офицера в штабе фюрера и необходимость быть крайне осторожным в суждении о многих явно засвидетельствованных преступлениях Третьего рейха; с другой стороны – может служить примером действий основных фигурантов Кейтеля и Йодля, стремившихся организовать бумажную войну вокруг некоторых вопросов и вести эту войну до тех пор, пока не возникнет возможность закрыть весь этот вопрос и отправить его в архив, поскольку Гитлер либо забыл обо всем этом, либо стал интересоваться новыми проблемами. ^[48]

Впервые вопрос о «пилотах-террористах» возник у Гитлера в начале лета 1944 г. ввиду фактически полного превосходства в воздухе над рейхом эскадрилий бомбардировщиков и сопровождающих их истребителей дальнего действия союзников. Гитлер захотел оформить уже случавшиеся отдельные и спонтанные акты жестокости разъяренных местных жителей разбомбленных городов против летчиков союзников, которые были сбиты и попали в плен к германским войскам, в специальную и систематическую программу устрашения.

Предложение Гитлера весьма смутило Кейтеля и Йодля: служащие военно-воздушных сил противника были военными и только выполняли данные им приказы, совершая авианалеты на немецкие города или же пытаясь ослабить систему артерий военной индустрии Германии и транспортные сети пулеметными обстрелами с малой высоты. Разве служащие «зенитного полка» не несли ответственность за запуск самолетов-снарядов «Фау-1» на Лондон, как виновные в террористических действиях? И где конец этой войне?

Фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль заявили, что понятие «пилот-террорист» прежде всего должно быть обозначено в свете международного права. Гитлер был возмущен. Тогда фельдмаршал предложил, что вначале странам противника необходимо предъявить ультиматум с предупреждением о последующих репрессиях. Возмущение Гитлера возросло еще больше; возможно, он вспомнил предложение Кейтеля, что они, по крайней мере, должны были послать Сталину ультиматум до того, как нападать на Советский Союз. Эти генералы, сказал он, слишком «непрактичны»; он хотел устрашать «терроризмом».

Теперь осталась одна надежда – увильнуть путем продолжения дебатов. В последующих длительных обсуждениях были предложены следующие процедуры:

1) военный суд для «пилотов-террористов»;

2) передача «пилотов-террористов» полиции;

3) передача «пилотов-террористов» на милость населения и для самосуда, как того желает партия и Гитлер.

Позднее фельдмаршала призвали к ответу за несколько сносок на полях различных документов: например, он записал: «Военный суд? Это не сработает». По его собственному мнению, только атаки с бреющего полета с несколькими попытками захода на цель могут по своей сути именоваться «террористическими атаками». Но в подобных случаях было только два выхода: либо атака удалась и пилот улетел, либо он был сбит и погиб. Фельдмаршал комментирует дальше: «Если позволить самосуд, то будет трудно установить руководящие принципы».

Начальник оперативного отдела ОКВ и обычно доминирующий главнокомандующий военно-воздушными силами рейхсмаршал Геринг были единодушны: они никогда не согласятся на самосуд. Но они были вынуждены бесконечно изворачиваться до тех пор, пока в итоге дело не было замято, и в данном случае фельдмаршал был согласен с подобной тактикой, хотя обычно он прилагал все усилия, чтобы соблюсти абсолютную честность в своих действиях.

Велись многословные дискуссии с участием рейхсминистра иностранных дел и начальника Главного управления безопасности рейха Кальтенбруннера; на этот счет была зафиксирована длительная переписка, датированная июлем 1944 г., между Кейтелем и начальником Генерального штаба ВВС Кортеном, в которой они пытаются определить прежде всего, что подразумевается под словами «пилот-террорист». В телеграмме от 15 июня 1944 г. адъютанту Геринга Кейтель вдается в подробности определения этой терминологии, говоря, что можно рассматривать для «особого обращения» (другими словами, о передаче службе безопасности и казни) только определенные случаи, которыми являются нападения на гражданское население, как на отдельного человека, так и на группу людей; стрельба по немецкому летчику, спускающемуся на парашюте; пулеметные атаки на пассажирские составы, гражданские больницы и полевые госпиталя, а также санитарные поезда. ^[49]