Иван III - Николай Борисов Страница 34

Возведя Иону на митрополичий престол, Василий II вправе был ожидать от него полной лояльности. Новый митрополит не замедлил ее выразить. «По поставлении своем на митрополию Иона разослал окружную грамоту, обращенную к князьям, боярам, воеводам и всему „христоименитому людству“ об изменах князя Дмитрия и отлучении, наложенном на него всем освященным собором, если он возобновит свои покушения на великого князя, „на христианское нестроение и кровь“» (132, 403).

Весна 1449 года была на редкость ранней. Весеннее тепло волновало кровь. Дмитрий Шемяка, не выносивший долгого безделья, решил отбить у Василия II свою давнюю опорную базу — Кострому. Отсюда в случае успеха он мог начать очередное наступление на Москву. Конечно, начиная эту войну, Шемяка нарушал обещания и клятвы, которые он дал Василию II при заключении мира в Костроме зимой 1447/48 года. Но, может быть, и его, как недавно Василия, освободил от страшных клятв какой-нибудь верноподданный игумен?

За два года перед тем, в начале 1447 года, Василий II одолел Шемяку при помощи тверского князя Бориса Александровича. На сей раз Слепой едва ли мог рассчитывать на поддержку тверичей. 25 марта 1449 года, в самый праздник Благовещения, Тверь стала жертвой ужасающего пожара. Тверская летопись так говорит о его последствиях: «…погоре град Тверь, и стена вся, и князя великого двор, и церкви и двори вси; а зажгли его Ростопчины дети, Иванко да Степуря. А зажгли его у Вользкых ворот пониже, на низ по Вълзе; а загорелся на раней зоре…» (21,494). Называя имена поджигателей, летописец не сообщает, в чьих интересах они действовали. Однако вполне вероятно, что к пожару Твери приложил руку Дмитрий Шемяка. Сведение счетов с помощью «красного петуха» было обычным явлением в ту эпоху. Сожжением Твери Шемяка отомстил князю Борису за измену — переход на сторону Василия и захват Ржева. Но еще важнее было то, что тверской пожар, а также тяжба Бориса Тверского с королем Казимиром IV, отнявшим у него Ржев, лишали великого князя главного союзника в той новой войне, которую готовился начать весной Галичанин.

На Пасху (13 апреля) князь Дмитрий подступил к Костроме, «преступив крестное целование и проклятые на себя грамоты» (20, 74). Однако взять город оказалось не просто: Василий II оставил там сильный гарнизон под началом своих испытанных приверженцев — князя Ивана Васильевича Стриги Оболенского и Федора Басенка. С ними были «многие дети боярьские, двор великого князя» (20, 74).

Выражение «двор великого князя» некоторые историки предлагают понимать так, что Василий Темный усиленно распространял среди своих сторонников служилое землевладение и формировал свой «двор» главным образом из «детей боярских» — дворян, владевших поместьями. Если это так, то следует признать, что уже первые дворяне сражались за своего государя весьма усердно. Им удалось продержаться в Костроме до подхода основных сил великого князя. Василий II не только сам появился под Костромой во главе большого войска, но и привел с собой митрополита Иону и епископов. Иерархи должны были публично уличить Шемяку в нарушении крестного целования.

Не желая сражаться под стенами Костромы, где сидел московский гарнизон, Дмитрий Шемяка двинулся навстречу Слепому. У села Рудина, под Ярославлем, два войска встретились на широком поле. Казалось, вот-вот начнется кровопролитная битва. Однако дерзкому напору и воинскому счастью Шемяки Василий II и на этот раз противопоставил не только мощь своих объединенных сил, но также искусство тонкой интриги. Зная, что важной частью сил Галичанина является дружина Ивана Можайского (часто менявшего фронт и незадолго перед тем вновь взявшего сторону Шемяки), Василий привел под Кострому его младшего брата — князя Михаила Андреевича Верейского. Тот вступил в переговоры с братом и склонил его оставить Галичанина. Взамен великий князь обещал увеличить владения князя Ивана, прибавив к ним Бежецкий Верх. Узнав об измене своего союзника, Шемяка счел за лучшее заключить перемирие и вернуться в Галич.

Летом 1449 года Василий Темный вновь отправился из Москвы на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Вероятно, поездка была приурочена к 5 июля — дню обретения мощей преподобного Сергия. В отсутствие супруга (26 июля) княгиня Мария Ярославна родила ему шестого сына, нареченного Борисом (27, 261). Имя младенцу, как обычно, подсказал месяцеслов. 24 июля церковь вспоминала первых русских святых — князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. В этот день, 24 июля 1015 года, князь Борис пал жертвой наемных убийц, подосланных его братом Святополком Окаянным. (Выбор имени для княжеского сына подчеркивал и те родственно-союзнические отношения, которые сложились у Василия Темного с князем Борисом Александровичем Тверским.)

Между тем на юго-восточные области Московской Руси вновь нагрянули татары. (Некоторые летописи относят этот набег к осени 1450 года.) Внезапность набега позволила им дойти до речки Пахры в ближнем Подмосковье. Спасло положение только вмешательство служивших Василию II татар под предводительством Кайсыма. Покинув свой лагерь под Звенигородом, они так же внезапно ударили на растерявшихся от такой неожиданности грабителей. «И с коими стретился (Кайсым. — Н.!>.), тех бил и полон отъимал; они же, видев то, бежаша назад» (20, 75).

Несмотря на атаку Кайсыма, татарам удалось увести множество пленных, среди которых оказалось даже несколько боярынь, проводивших лето в своих подмосковных вотчинах, в том числе княгиня Марья, жена князя Василия Ивановича Оболенского — любимого воеводы Василия II.

Хрупкий мир между Василием Темным и Дмитрием Шемякой продержался всего лишь до осени 1449 года. Поначалу Василий решил взять Галич стремительной атакой сравнительно небольшого отряда под началом князя Василия Ярославича Серпуховского. Однако доброхоты Шемяки успели заранее известить его об этом предприятии. Галичанин спешно вывез жену и сына Ивана в Новгород, а сам вернулся назад. Раздосадованный неудачей, Василий II с началом зимы предпринял большой поход на Галич. Когда московские войска подходили к Костроме, пришла весть о том, что Шемяка бежал из Галича к Вологде. Слепой приказал изменить направление и вместо Галича идти по реке Костроме, а затем вверх по Обноре на север, в сторону Вологды. Однако Галичанин словно издевался над москвичами. С полпути он повернул назад и возвратился в Галич. Тогда и князь Василий повернул войско назад, к Галичу. Обосновавшись в Ивановском монастыре у села Железный Борок на реке Костроме, великий князь велел своим воеводам идти вперед и взять Галич штурмом. Общее руководство осадой Слепой поручил князю Василию Ивановичу Оболенскому.

Взятие Галича было весьма трудной задачей. Крепость находилась над городом, на вершине холма, крутой склон которого спускался к Галичскому озеру. Два других склона обрывались глубокими оврагами. Последний, отлогий склон, обращенный к равнине, был укреплен валом и рвом. Здесь находился главный въезд в крепость. Мощная дерево-земляная твердыня была выстроена в Галиче еще во времена Юрия Звенигородского. Теперь в ней находился сильный гарнизон, командовал которым сам Дмитрий Шемяка.

Войско князя Оболенского появилось под стенами Галича 27 января 1450 года. С большим трудом московские воины вскарабкались по обледенелым скатам холма вверх, к главным воротам крепости. Там их уже ждал Дмитрий Шемяка со своими полками. Галичанин понимал, что затяжная оборона переполненной людьми крепости не сулит ему ничего хорошего. На этом пути его подстерегали многие опасности: голод, болезни, измена собственных приближенных. Шемяку могла спасти только немедленная победа над уставшими с дороги и еще не освоившимися на местности москвичами. К этому же подталкивал князя и его неистовый бойцовский темперамент.