Военные контразведчики - Александр Бондаренко Страница 34

ВЧК также удалось узнать, что «на средства немецкой разведки существовала в Петрограде крупная монархическая организация во главе с известным черносотенцем Марковым 2-м. В тесной связи с этой организацией находилась группа контрреволюционного гвардейского офицерства (представителей «революционного» гвардейского офицерства, типа подпоручика Тухачевского, будущего «красного маршала», было совсем немного. — А. Б.) и группа немецких шпионов, пробравшаяся в Селигере ко-Волжскую флотилию. Первая группа развернула свою шпионско-подрывную работу в частях 1-го Советского корпуса Красной армии. Немецкий шпион Розенберг, обманным путем пробравшийся на пост начальника оперативного отдела штаба корпуса, подготовлял измену с целью захвата Петрограда. Вторая группа, руководимая офицером Билибиным, должна была оказать поддержку заговорщикам со стороны Ладожского озера силами Селигерско-Волжской флотилии» ^[97]. Заговор был разоблачен и ликвидирован.

* * *

Осенью 1918 года военно-политическое положение Советской республики существенно изменилось — ее войска одержали первые победы: 10 сентября была освобождена Казань, 12-го — Симбирск, 28-го — Елабуга. На царицынском участке Южного фронта были отброшены за Дон казачьи части атамана П. Н. Краснова, лишь месяц тому назад за боевые успехи произведенного «Большим Войсковым Кругом» из генерал-майоров прямо в генералы от кавалерии… В октябре Красной армией были освобождены Сызрань, Сарапул, Самара, Бугульма, Бугуруслан и Бузулук, и вскоре Поволжье было полностью очищено от мятежных чехословаков.

Между тем 11 ноября закончилась Первая мировая война. В число победителей России войти было не суждено, хотя без нее победы не было бы. Уже через день, 13 ноября, советское правительство аннулировало «похабный» Брестский договор. Казалось бы, пришел долгожданный мир — но только казалось, ибо Антанта сразу стала расширять свое вмешательство в дела бывшего союзника. 17 ноября штаб главного командования ее армиями принял решение о немедленной помощи оружием, боеприпасами и деньгами армиям Деникина и Краснова. Удивляться нечему: по завершении войны винтовки, пулеметы, пушки, аэропланы и прочие орудия убийства превращались в бесполезный для Европы «товар», которому следовало найти соответствующий «рынок». Нет сомнения, что, если бы победили белые, им бы потом пришлось рассчитываться за эту помощь…

А пока, благодаря «союзникам», Южный фронт приобретал значение главного. Военная опасность, нависшая над республикой, резко возрастала.

Нет смысла объяснять, что произошедшее имело самое непосредственное отношение к деятельности военной контрразведки: в то время как с повестки дня снималась борьба с немецкой разведкой (как оказалось, не очень надолго), резко возрастала активность антантовского шпионажа. К тому же разведки недавних союзников работали в тесном контакте с белогвардейцами, преследуя в общем-то единые цели, так что разграничить иностранный шпионаж и подрывную деятельность внутренней контрреволюции было практически невозможно. Сотрудникам Военного контроля и армейских ЧК становилось все труднее определять «ведомственную принадлежность» попадавших в их поле зрения «объектов». Все контрреволюционеры, «антисоветские элементы» и белогвардейские лазутчики объективно ослабляли боеспособность РККА и работали в интересах противника. Таким образом, все больше стирались различия в функциональных обязанностях ВК и ЧК.

Еще в октябре прикомандированный к ВЧК член ВЦИКа В. Э. Кингисепп подготовил докладную записку, адресованную В. И. Ленину, Я. М. Свердлову, Л. Д. Троцкому и зампредседателя ВЧК Я. X. Петерсу. Он писал, что «шпионаж, осуществляемый агентами президентов Вильсона и Пуанкаре, короля Георга, императора Вильгельма, российских контрреволюционеров Краснова, Алексеева, Савинкова, Дутова, Сибирской Директории, то есть агентов внешнего и внутреннего врага, слился воедино» и превратился в «орудие классовой борьбы против пролетарской республики». Борьба с контрреволюцией возлагалась на чрезвычайные комиссии, поэтому им, предлагал Кингисепп, необходимо передать и борьбу со шпионажем, создав при президиумах ЧК «особые секретные отделы».

В этих условиях Троцкому отступать было некуда — интересы дела все-таки были на первом плане. 12 ноября на заседании РВСР под его председательством с докладом «О разведке и Военном контроле» выступил член РВС Восточного фронта А. П. Розенгольц. По докладу было принято постановление: «Предлагается товарищам Аралову и Смирнову по соглашению с Дзержинским сформировать к завтрашнему дню комиссию по разведке и Военному контролю из трех членов, привести ее немедленно в движение и доложить Реввоенсовету Республики о ее составе».

Ключевые слова — «по соглашению с Дзержинским»…

Начальник Регистрационного управления РВСР Аралов отвечал за постановку агентурной разведки и контрразведки, а член РВСР Смирнов, заведующий политотделом Восточного фронта, непосредственно руководил контрразведкой, ЧК и военными трибуналами этого фронта.

На состоявшемся вскоре совещании председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, С. И. Аралов, А. П. Розенгольц и военный консультант Окружного отдела ВК РВС Восточного фронта Н. Н. Асмус обсудили вопрос о слиянии органов ВК и ЧК, действующих в РККА. В принятом постановлении предусматривалось, что все фронтовые и армейские ЧК «переходят» в состав Военного контроля РВСР, который «реорганизуется» в «Особый отдел», выполняющий задачи по ведению в армии агентурной разведки, контрразведки и борьбы с подрывной деятельностью. Предполагалось, что его личный состав должен быть «очищен от продажных элементов» — под ними подразумевались военспецы — и укомплектован за счет «исключительно партийных работников». Постановлением в очередной раз определялось двойное управление военной контрразведкой — теперь уже «Особым отделом». Эти органы в войсках подчинялись политическим комиссарам и работали под контролем фронтового «Особого отдела». В частности, политкомиссары армий назначали «заведующих» «Особыми отделами» армий, но с обязательным утверждением их кандидатур фронтовым «Особым отделом». Для «чистки» и реорганизации отделов Военного контроля предполагалось образовать комиссию из трех человек, состав которой следовало согласовать с председателем ВЦИКаЯ. М. Свердловым — таким образом, решение межведомственного характера поднималось на высший государственный уровень.

Между тем большинство практических вопросов оставались открытыми: как должно идти слияние органов ВК и ЧК, какой должна быть структура нового органа? Главное, останется ли «Особый отдел» в РККА или станет частью ВЧК?

Девятнадцатого ноября ВЧК направил губернским, фронтовым и армейским ЧК циркулярную телеграмму № 6366 за подписью Ф. Э. Дзержинского и начальника Иногороднего отдела ВЧК В. В. Фомина. В ней объявлялось о роспуске выполнившей свою задачу «Прифронтовой ЧК» и о том, что «отныне существуют только такие комиссии: ВЧК как центральный орган, губчрезкомы, уездчрез-комы, фронтчрезкомы, армчрезкомы». Армейские чрезко-мы подчинялись фронтовым, фронтовые — ВЧК. Кроме того, они «подчинялись» еще и военному ведомству. Циркуляр заканчивался категорическим указанием, что «роспуск ЧК производится исключительно ВЧК». Хотя кроме губернских чрезкомов телеграмма была адресована ЧК Южного, Восточного и Северного фронтов и восьми армий, это не означало, что между ВЧК и указанными комиссиями действующей армии уже существовали непосредственные отношения и организационное единство. Впрочем, эти отношения были установлены достаточно быстро.