Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге Страница 33

Александр Орлов и «Письмо старого большевика»

Пока Сталин был жив, практически никто на Западе не считал, что он руководил убийством Кирова. И действительно, ни дипломатические круги в Москве, ни иностранная пресса, которая комментировала убийство, даже не упоминали такую версию. Троцкий рассматривал это убийство как некий случайный инцидент, который произошел из-за небрежности НКВД. Однако за пределами круга ближайших сподвижников Троцкого лишь немногие серьезно воспринимали его точку зрения ^[284]. Утверждения немногочисленных советских перебежчиков также не привлекали к себе большого внимания. Политические настроения в союзных странах после вступления Советского Союза в войну против нацистской Германии и в годы сразу после ее окончания также не способствовали предъявлению Сталину подобных обвинений.

Однако в середине 1950-х гг., т. е. в разгар холодной войны, ситуация коренным образом изменилась. Начали появляться различные спекуляции на тему подозрительных обстоятельств, окружающих убийство Кирова, причем подобные утверждения поступали также и от советского руководства. В дополнение к тем заявлениям Хрущева, которые тот сделал во время своего «закрытого» выступления на съезде КПСС в 1956 г. и на съезде партии пятью годами позднее, на Западе появились две ключевые публикации, поддерживавшие версию, что за убийством Кирова стоял Сталин. Одним таким источником была уже упомянутая выше книга Александра Орлова; вторым —«Письма старого большевика».

Само название книги — «Тайная история сталинских преступлений» — говорило о том, что она посвящена раскрытию многих, ранее не известных, деяний сталинского режима. Орлов был первым, кто представил публике сравнительно полную историю убийства Кирова. Сталин фигурирует в ней как главный организатор этого убийства. Орлов выделяет несколько аспектов данного убийства, которые он считает подозрительными. Как уже упоминалось в предыдущей главе, целый ряд сотрудников Ленинградского управления НКВД были арестованы и позднее осуждены по обвинению в «халатном отношении к служебным обязанностям» или же «преступно-халатном отношении к служебным обязанностям». Орлов считал их приговоры подозрительно мягкими. Только один из подсудимых получил десятилетний срок заключения; все же остальные, включая Медведя и его заместителя Запорожца, получили от двух до трех лет. Орлов писал: «Все это выглядело тем более странным, что убийство Кирова должно было рассматриваться Сталиным как угроза не только его политике, но и ему лично: если сегодня НКВД прохлопал Кирова, завтра в такой же опасности может оказаться он сам». Далее автор продолжает: «Каждый, кто знал Сталина, не сомневался, что он наверняка прикажет расстрелять народного комиссара внутренних дел Ягоду и потребует казни всех, кто нес ответственность за безопасность Кирова. Он должен был так поступить хотя бы в назидание другим энкаведистам, чтобы не забывали, что за гибель вождей они в прямом смысле слова отвечают головой» ^[285].

Самым же странным Орлову показалось то, что Сталин, едва получив сообщение об убийстве Кирова, отважился лично выехать в Ленинград. Сталина часто изображают очень осторожным человеком, трепетно относившимся к своей безопасности. Сталин никогда не отправился бы в Ленинград, если бы это убийство было совершено какой-либо террористической организацией, о чем говорили первоначальные сообщения о «белогвардейцах» и последующие обвинения против «Ленинградского центра». Исходя из этого Орлов делает вывод, что убийство было результатом индивидуального покушения, а участие в нем предполагаемой террористической организации — это миф ^[286]. Далее Орлов разъясняет, как ему стали известны тайны данного убийства. Основываясь на том, что мы знаем сегодня, следует сказать, что в этой истории вряд ли содержатся какие-либо достоверные данные. Тем не менее некоторые аспекты данной истории все же были взяты за основу историками, которые позднее изучали это преступление. Это относится, например, к истории того, что якобы произошло во время допроса Сталиным Николаева на следующий день после убийства ^[287].

Орлов был перебежчиком из НКВД. Его настоящее имя — Лейба Фельдбин, которое он позднее сменил на Льва Никольского. Действуя за границей в качестве агента НКВД, он работал под многими псевдонимами. Очевидно, Орлов не был, как он утверждал, генералом НКВД; он был майором госбезопасности, т. е. имел звание, которое в 1945 г. было приравнено к полковнику. Его настоящая биография изобилует тайнами и белыми пятнами. В 1930-х гг. он предположительно возглавлял подразделение, занимавшееся финансовыми расследованиями в Иностранном отделе ОГПУ и имел конспиративные контакты с иностранными бизнесменами. 1934-1935 гг. он провел в Лондоне, где мог играть определенную роль в вербовке знаменитой «кембриджской пятерки» шпионов: Филби, МакЛина, Берджеса, Кернкросса, Бланта и других. В 1936 г., во время гражданской войны в Испании, он был командирован туда и отвечал за транспортировку в Москву испанского золотого запаса. Он также сыграл ключевую роль в вербовке в Испании советских агентов и последующей ликвидации троцкистов. Считается также, что он руководил операцией по устранению в Испании лидера местных троцкистов Андре Нина ^[288].

Орлов не располагал информацией по убийству Кирова из первых рук. В то время он находился за границей и вернулся в Советский Союз только осенью 1935 г.; в августе 1936 г. он снова отправился в загранкомандировку ^[289]. Как и Кривицкий, он писал свою книгу, основываясь на слухах, циркулировавших в Москве. Олег Хлевнюк, наиболее авторитетный специалист по советской политике 1930-х г., выразился по этому поводу следующим образом: «В общем объяснения Орловым причин решения Сталина о ликвидации Кирова не находят хоть какого-нибудь подтверждения в архивах» ^[290]. Комиссия Яковлева также рассматривала историю Орлова. Она дистанцировалась от некоторых ее специфических положений; в целом делался вывод, что многие из его утверждений содержат «явные искажении, основаны на его домыслах и не соответствуют действительности» ^[291].