Тайный сыск генерала де Витта - Владимир Шигин Страница 33

Встав из-за стола, простясь с гостями и сказав, что ожидает их к вечеру, он ушел в кабинет, привел в порядок некоторые собственные и служебные дела и потом, простившись с женою, отправился с Бурцовым в крытых дрожках. Жена его ничего не подозревала.

Наступил вечер, собрались гости, загремела музыка и начались танцы. Мне грустно, больно было смотреть на веселившихся и особенно на молодую его супругу, которая так горячо его любила и которая, ничего не зная, так беззаботно веселилась. Пробило полночь, он ещё не возвращался. Жена его начинала беспокоиться, подбегала беспрестанно ко мне с вопросами о нём и, наконец, стала уже видимо тревожиться. Гости, заметив её беспокойство, начали разъезжаться; я сам ушел и отправился к доктору Вольфу, всё рассказал ему и предложил ехать со мной в Ладыжин. Мы послали за лошадьми, сели в перекладную, но, чтобы несколько успокоить Киселеву, я заехал наперед к ней, очень хладнокровно спросил у неё ключ от кабинета, говоря, что генерал велел мне через нарочного привезти к нему некоторые бумаги. Это немного её успокоило, я взял в кабинете несколько белых листов бумаги и отправился с Вольфом.

Перед самым рассветом мы подъезжали уже к Ладыжину, было ещё темно, вдруг слышим стук экипажа и голос Киселева: “Ты ли, Басаргин?” И он, и мы остановились. “Поезжай скорее к Мордвинову, — сказал он Вольфу, — там Бурцов; ты же садись со мной, и поедем домой”, — прибавил он, обращаясь ко мне.

Дорогой он рассказал мне всё, что произошло в Ладыжине. Они приехали туда часу в шестом пополудни, остановились в корчме, и Бурцов отправился к Мордвинову, который уже дожидался их. Он застал его в полной генеральской форме, объявил о прибытии Киселева и предложил быть свидетелем дуэли. Мордвинов, знавший Бурцова, охотно согласился на это и спросил, как одет Киселев. “В сюртуке”, — отвечал Бурцов. “Он и тут хочет показать себя моим начальником, — возразил Мордвинов, — не мог одеться в полную форму, как бы следовало!”

Место поединка назначили за рекою Бугом, окружающей Ладыжин. Мордвинов переехал на пароме первый, потом Киселев и Бурцов. Они молча сошлись, отмерили 18 шагов, согласились сойтись на 8 и стрелять без очереди. Мордвинов попробовал пистолеты и выбрал один из них (пистолеты были кухенрейтерские и принадлежали Бурцову). Когда стали на места, он стал было говорить Киселеву: “Объясните мне, Павел Дмитриевич…”, но тот перебил его и возразил: “Теперь, кажется, не время объясняться, Иван Николаевич; мы не дети и стоим уже с пистолетами в руках. Если бы вы прежде пожелали от меня объяснений, я не отказался бы удовлетворить вас”. — “Ну, как вам угодно, — отвечал Мордвинов, — будем стреляться, пока один не падет из нас”.

Они сошлись на восемь шагов и стояли друг против друга, спустя пистолеты, выжидая каждый выстрел противника. “Что же вы не стреляете?” — сказал Мордвинов. “Ожидаю вашего выстрела”, — отвечал Киселев. “Вы теперь не начальник мой, — возразил тот, — и не можете заставить меня стрелять первым”. — “В таком случае, — сказал Киселев, — не лучше ли будет стрелять по команде. Пусть Бурцов командует, и по третьему разу мы оба выстрелим”. — “Согласен”, — отвечал Мордвинов.

Они выстрелили по третьей команде Бурцова. Мордвинов метил в голову, и пуля прошла около самого виска противника. Киселев целил в ноги и попал в живот. “Je suis blesse”, — сказал Мордвинов. Тогда Киселев и Бурцов подбежали к нему и, взяв под руки, довели до ближайшей корчмы. Пуля прошла навылет и повредила кишки. Сейчас послали в местечко за доктором и по приходе его осмотрели рану; она оказалась смертельною.

Мордвинов до самого конца был в памяти… Вольф застал его в живых, и он скончался часу в пятом утра…

Приехавши в Тульчин, Киселев сейчас передал должность свою дежурному генералу, донес о происшествии главнокомандующему, находившемуся в это время у себя в деревне, и написал государю. Дежурный генерал нарядил следствие и распорядился похоронами. Следствие было представлено по начальству императору Александру.

Киселев в ожидании высочайшего решения сначала жил в Тульчине, без всякого дела, проводя время в семейном кругу… и, наконец, получил от генерала Дибича, бывшего тогда начальником Главного штаба, письмо, в котором тот извещал его, что государь, получив официальное представление его дела, вполне оправдывает его поступок и делает одно только замечание, что гораздо бы лучше было, если бы поединок был за границей».

Разумеется, все симпатии Н.В. Басаргина (как и де Витта, да и подавляющего большинства генералитета) были на стороне Киселева. Однако в многочисленных тогдашних спорах об этой дуэли многие защищали и Мордвинова (в том числе и Пушкин), считая его поступок вызовом «честолюбивому карьеристу и выскочке» Киселеву.