Песнь меча - Розмэри Сатклиф Страница 33

А пока разукрашенные племена и северяне пили и ели вместе и охотились на свежее мясо, надобное для праздника. Они возвращались из леса только к вечеру с тушами оленей и грозных кабанов, перекинутыми через спины пони. Это было славное время для Бьярни — встречи со старыми товарищами и обмен летними новостями — о воинах, еще сражавшихся с пиктами, о перемирии, о ярле Сигурде, который в Сатерленде [77]вел переговоры с Мелбригдой Волчьим клыком, правителем тех краев.

Команда «Фионулы» привезла мирные и не такие важные новости: о жатве и охоте на тюленей, о рождении детей, о смерти одного старика после славной пирушки, об отломившейся верхушке утеса, о ссоре между соседями, о том, как у чьей-то любимой собаки родились щенки…

Наконец, спустя четыре дня, в канун новой луны: это было важно для пиктов, а Бьярни задумался, знала ли леди Од, что новая луна для них — время свадеб и всех начинаний, из амбаров принесли припасы и мед и свежее молоко темных низкорослых коров, которые паслись на холмах. В женских покоях развели огонь, и вскоре ароматы готовящихся кушаний разнеслись по всему лагерю, возвещая ожидавшим мужчинам, что Гроа, дочь Рыжего Торштена, готовит свой свадебный пирог, и Дангадру сообщили в охотничий лагерь, что пора возвращаться.

На следующее утро, когда длинные тени еще окутывали лагерь и болота, Гроа вступила в Каминный зал, в платье из некогда блестящего полосатого восточного шелка, которое носила еще королева Дублина, и с убранными волосами [78]под свадебной короной из позолоченного серебра. Она шла рядом с бабушкой к недавно разожженному огню в очаге, где ее ждали отец и Дангадр, с дружками и христианским священником в коричневом одеянии.

Торштен соединил их руки над языками пламени перед пестрым собранием пиктов и северян, наполнившим задымленный зал. А Гроа и Дангадр, видевшиеся лишь однажды, да и то мельком, сквозь дым костра не сводили друг с друга глаз, пока их руки перевязали шнурком из тюленьей кожи, и капли яркой жертвенной крови упали в огонь.

Затем священник подошел, чтобы в знак благословения перекрестить их лбы. Хорошо, что Белый Христос тоже участвовал в церемонии, хотя все знали, что настоящий брачный союз — когда соединяют руки над огнем и забирают невесту домой, к ее новому очагу…

Огромный свадебный пирог разделили на множество кусков и заполнили ими щиты, чтобы обойти всех собравшихся; и толпа вышла на широкий двор усадьбы, где из ям для жарки уже плыл запах мяса. Как обычно, юноши состязались в беге и борьбе, показывали свое умение владеть оружием — пикт против пикта, северянин против северянина, северянин против пикта; и между развлечениями проголодавшиеся гости угощались поджаренным мясом кабана и олениной, диким медом и овсяными лепешками с огромных подносов.

Бьярни улегся рядом с одним из костров, набил рот кровяной колбасой, которую выиграл в рукопашном поединке и стал вспоминать свадебный пир на Барре несколько лет назад и чем это для него кончилось. На этот раз Хунин в безопасности… В безопасности? Он резко сел; в безопасности от чего? Но тут же успокоился; Хунину ничего не грозит. С тех пор многое изменилось. Не о чем беспокоиться. Он посмеялся над собой, запихнул в рот последний кусок кровяной колбасы, и тревога утихла. Но не исчезла совсем.

День клонился к вечеру, солнечный и безоблачный день — большая редкость в этих краях. Внутри недавно выстроенного зала Торштен сидел с Дангадром, а между ними — леди Гроа. Она уже спрятала свой свадебный наряд для младших сестер, чтобы те надели его, когда придет время. Она попрощалась с ними, и с бабушкой, и с Мергуд, которая нянчила ее с детства, и они все удалились в женские покои. Теперь она была единственной женщиной среди собравшихся и ждала, как и все, следующего обряда.

Свадебный эль еще ходил по рукам, и воины в свое удовольствие развалились у костров, поднимая кружки за все на свете, откусывали последние, сладкие кусочки мяса с костей и бросали остатки псам, загадывали длинные, сложные загадки, а гусляр Торштена бродил между ними, рассказывая бесконечную легенду о Волшебном кузнеце каждому, кто хотел послушать.

Не успело солнце скрыться за краем пустошей, оставив яркие отблески на северо-западной стороне неба, как кто-то крикнул, указывая вверх, и, обернувшись, все увидели бледный осколок новой луны, плывущий в огненных лучах заката.

Мгновенно возникла суета — пикты, разбредшиеся кто куда, пока шел пир, уже бежали мимо гостей, на ходу вскакивая на лохматых лошадок, которые ждали их в глубине зала. Среди них мчался конь вождя, и в ту же секунду Дангадр со смехом поднялся на ноги. Он подхватил Гроа, взметнул ее на нетерпеливое животное, вскочил на него сам и понесся к воротам в торфяной стене лагеря, в окружении своих воинов, которые смехом и дикими криками приветствовали новую луну. Все знали, что так и будет, но произошло это неожиданно, словно во сне.

Мимо Бьярни, из-под изгиба сильной руки ее нового господина, промелькнуло лицо Гроа с опущенными глазами, бледное и испуганное. Бьярни бросился вместе с другими членами команды «Фионулы» к ожидавшим их коням. По традиции братья невесты должны пуститься в погоню, но у Гроа не было братьев и эту обязанность взяли на себя самые молодые воины, которые привели ее на пир. Помня бледное, испуганное лицо, Бьярни отвязал ближайшего коня, взлетел на него и устремился к воротам с таким пылом, словно на самом деле был ее братом, а ритуал — настоящим похищением.

Пикты уже добрались до пустоши, пока Бьярни и его товарищи миновали ворота лагеря, крича, как дикие гуси, и направили коней вслед за всадниками, видневшимися на северо-западе. Они скакали что есть мочи и вскоре догнали «похитителей». Согласно обычаям пиктов теперь они должны были драться за невесту.

Оба вождя велели обойтись без кровопролития — ведь даже мнимый бой между недавними врагами мог вновь ожесточить их сердца. И когда первый викинг догнал одного из разукрашенных воинов, и тот развернул навстречу ему коня, между ними завязался не слишком яростный бой: сначала посыпались беспорядочные удары, потом наездники, смеясь, пробовали сбросить друг друга наземь, скача по вересковой пустоши и белым завиткам болотной травы навстречу полумесяцу.

Это был славный бой, от души; лишь немногие остались невредимы. Бьярни мог похвастаться разбитым в кровь кулаком и синяком под глазом, когда они въехали на холм к крепости Дангадра — она возвышалась на отвесном песчаном утесе, высоко над проливом Пентленд-Ферт. Ворота в неприступном торфяном валу сверкали пламенем факелов, которые гостеприимно освещали путь и приглашали внутрь, как думал Бьярни, но, оказалось, в крепость въезжать рано. Должно было произойти еще кое-что. Факелоносцы спустились с крепостного вала им навстречу, неся накидки для жениха и невесты и корону с вызолоченными орлиными перьями для Дангадра.

Всадники спешились, и пикты взяли лошадей под узды.