Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота - Жан Маркаль Страница 32

Так Соньер обзавелся домашним хозяйством. Конечно, в таком «домашнем хозяйстве» (с милым личиком Мари Денарно) можно легко учуять запах серы, но поскольку запах этот, как кажется, никому в деревне не мешает, почему бы не оставить все как есть? К тому же аббат Буде, с которым Соньер встречается все чаще, по-видимому, очень доволен этим «семейным союзом», получившимся из Беранже Соньера и Мари Денарно. Тогда… быть может, Мари Денарно — всего лишь пешка в игре, в которую втянули кюре Ренн-ле-Шато? Но при этом очень важная пешка: как известно, в шпионских романах наибольшего успеха всегда добивались всевозможные шпионки и секретные агенты женского пола! Вне всякого сомнения, если Мари Денарно и стала любовницей аббата Соньера, то «по высшему распоряжению»: конечно, ее использовали, бедную простушку… Тем не менее, ущерб, причиненный бедняжке, впоследствии будет возмещен, так как Соньер оставит ей все свое имущество. ^[35]

«Неожиданная» любовь не мешает Соньеру преследовать свои цели. Закончив переговоры с муниципалитетом, владеющим церковными постройками, он приступает к первому этапу работ. Впрочем, члены муниципального совета находят целесообразным обновление храма Ренн-ле-Шато и потому решают принять в нем участие: в распоряжении кюре оказывается скромная дотация из кармана деревенских властей. Поначалу холодные отношения между мэром и кюре становятся все более дружескими: мэр старается доставить удовольствие аббату, который в свою очередь стремится быть любезным в общении с главой деревни. Замечание немаловажное, поскольку Соньер не отказывается от своих реакционных идей: жители деревни прекрасно осведомлены о его извечном стремлении к монархическому режиму, который, по его словам, должен воцариться во Франции. Позиция аббата ясно выражена: она основана на средневековом трехчастном разделении общества, что, кстати, соответствует знаменитому индоевропейскому делению общества на три части, о котором рассказал в своих работах Жорж Дюмезиль. Такое деление было принято практически у всех народов Западной Европы, христианство всего лишь взяло его на вооружение.

Чтобы воплотить в жизнь свой проект, Беранже Соньер не колеблясь прибегает к уговорам и просьбам: так, он убеждает своего знакомого из Люк-сюр-Од, продавца прохладительных напитков (sic) Эли Бо, ^[36] принять участие в необходимых работах после полудня в субботу и воскресенье. Эли Бо, располагающий свободным временем, обещает помочь: не против поработать в выходные и четырнадцатилетний подросток Пибуло родом из Безю. С этими не очень умелыми, но преданными помощниками аббат начинает работы внутри храма.

Зачем приводить в порядок внутренние покои церкви, если далее последует обновление кровли и проемов? Простая логика требует изменить такой порядок работ на прямо противоположный, но… Аббат Буде намекнул Соньеру, что персоны, заинтересованные работами в Ренн-ле-Шато, желают, чтобы кюре прежде всего занялся внутренними помещениями храма. Начав починку храма изнутри, он сможет найти в нем что-либо, но эта находка позволит ему начать и другие поиски, более важные для высших сфер. Итак, инициатором такого хода работ можно смело назвать кюре Ренн-ле-Бен, все сделано по его усмотрению. Беранже Соньер слепо повинуется приказам своего старшего собрата — возможно, потому, что взамен Буде пообещал огромное богатство, способное поднять приход на ноги. Правда, при этом не следует принимать во внимание тихие толки, на которые горазды обитатели деревень. «Разговоры в интимной обстановке» порой очень интересны: жители городка, зная о том, что кюре спит со своей служанкой, начинают выражать недовольство той исключительной ролью, которую приписала себе маленькая Мари. Отныне всякий раз, когда нужно увидеть Соньера, приходится просить на то разрешения у Мари Денарно: она, наверное, уже считает себя хозяйкой не только в доме священника, но и в церкви! По деревне расползаются сплетни и слухи. Почему эта «церковная» парочка якшается с Эли Бо и юным Пибуло? Что у них там происходит? Хотите верьте, хотите нет, но наш кюре точно применяет магию — белую или черную, не все ли равно? Скорее всего, черную! К слову сказать, обвинение пастора в использовании черной магии приводит добрую паству и в восхищение, и в ужас, поэтому… нет, уж лучше быть заодно с аббатом, чем потом страдать от порчи или сглаза!

Но слухи не рождаются на пустом месте: действительно, аббат довольно часто уединяется в церкви — и, скорее всего, не ради молитв. Вряд ли обращение к Всевышнему вынуждает аббата простукивать стены и пол храма, отскребать слои штукатурки или пропитывать ее, пытаясь узнать, что за ней скрыто. Что же ищет аббат Соньер? Вероятно, он знает, что в храме Святой Магдалины спрятано нечто заслуживающее внимания. Он должен найти это нечто, ибо тогда он сможет преобразить святилище Ренн-ле-Шато и украсить его на свой лад. Только так можно оставить свой след в этом отдаленном краю, куда занесла его судьба… Тогда с чего же начать работы? Лучше всего заменить старый алтарь. В Тулузе, в торговом доме Монна, Соньер заказывает новый алтарь — следовательно, пора освобождать для него место.

Это важный момент в романе. В один прекрасный день Соньер с двумя подручными берется за установку нового алтаря. Когда Эли Бо и Пибуло приподнимают древний алтарный камень, аббат вдруг замечает, что его опора (знаменитая «вестготская» колонна) полая: внутри опоры, наполненной сухим папоротником, оказываются две или три деревянные трубки, обернутые пергаментами. В присутствии свидетелей Соньер осторожно разворачивает пергамент… Увы, документ составлен на языке, непонятном для простых смертных; чтобы расшифровать его, нужно быть архивистом-палеографом или, по крайней мере, экспертом по части древней тайнописи. Находка заставляет Соньера задуматься: ему известно, что во время революции, перед тем как скрыться в Испании, его далекий предшественник аббат Вигу спрятал в церкви какие-то предметы… Значит, есть еще один тайник? Аббат продолжает работу, сосредоточив внимание на тех местах, которые он простукивал: некоторые из них тоже могут оказаться полыми. В этом ему деятельно помогают деревенские мальчишки.

«После воскресной мессы аббат Соньер попросил мальчишек из церковного хора помочь ему в следующий четверг после катехизиса, пообещав им в награду хороший полдник. В назначенный день церковь была закрыта: Соньер и певчие, которым было по девять-десять лет, принялись за работу. В полу центрального прохода, неподалеку от лестницы к хорам, рядом с большой гладкой плитой находились железные брусья. По всему периметру убрали все, что могло помешать при работе. Юные подручные аббата, выломав железные брусья, приступили к плите: сделав рычаг, они попытались приподнять ее. Это была тяжкая работа. Наконец желание и усилия привели к тому, что плита начала понемногу приподниматься. Соньеру и ребятам удалось немного сдвинуть ее. В открывшемся проеме виднелось несколько ступенек, но, несмотря на солнце, освещавшее неф, более ничего нельзя было разглядеть. Время было полуденное, и Соньер, поблагодарив ребят, сказал им: „Пожалуй, на этом мы закончим. Пока что бегите, развлекайтесь, а в четыре, как и условились, приходите на полдник“…» ^[37] Ребята так и поступили, но некоторые из них все же успели заметить, что в глубине подземелья был «большой котелок», наполненный сверкающими предметами, напоминавшими золотые монеты.