Аракчеев - Владимир Томсинов Страница 32

С воцарением Павла жизнь чиновников гражданской администрации и армейского начальства резко изменилась. Новый император энергично взялся за наведение порядка в государственном управлении. Чиновник Ф. П. Лубяновский ^[88] прибыл в Санкт-Петербург на третий день царствования Павла I и был поражен произошедшей переменой в административных учреждениях. «В канцеляриях, департаментах, в коллегиях везде на столах свечи горели с 5 часов утра; с той же поры в вице-канцлерском доме, что был против Зимнего дворца, все люстры и камины ярко пылали, сенаторы в 8 часов утра сидели за красным столом», — вспоминал он впоследствии. «Надобно сказать правду, — отмечал в своих записках чиновник Д. П. Рунич, — что все отрасли управления были при Павле значительно упорядочены по сравнению с прежним. Продажность должностных лиц не могла быть искоренена сразу; по крайней мере, правосудие не продавалось более с публичного торга».

В отличие от престарелой Екатерины Павел старался самолично вникать во все дела. Об этом пишут в своих мемуарах многие сановники, служившие при императоре Павле. Наиболее интересным является свидетельство П. X. Обольянинова, занимавшего со 2 февраля 1800 года должность генерал-прокурора. «Павел был много начитан, — вспоминал Петр Хрисанфович, — знал закон, как юрист, и при докладах вникал во все подробности и тонкости дела. Нередко он спорил с докладчиком. Если по делу кто-либо обвинялся, то Павел оправдывал его или выискивал обстоятельства к извинению преступления; в тяжбах брал сторону того, кому отказывалось в иске; требовал от докладчика указать ему факты в деле или прочитать подлинник бумаги. Словом, он был в полном смысле адвокатом истца или ответчика. Иногда Государь вспыхивал, и докладчик забывал, с кем имеет дело, так что спор доходил до шума и криков… Горе было тому докладчику, который увеличивал преступление обвиняемого, неточно или лукаво излагал дело! Но если докладчик побеждал Павла истиною доводов и брал верх правдивостью взгляда, то император бывал чрезвычайно доволен. «Хорошо, благодарю вас, — говаривал он в таких случаях, — что вы не согласились со мной, а то вам досталось бы от меня!»

Предметом особых забот императора Павла I стала армия. Желая по восшествии своем на престол как можно скорее утвердить в русской армии необходимый порядок, Павел резко упростил процедуру издания распоряжений по войскам. Свои приказы, отдаваемые при пароле на вахтпарадах, Его Величество повелел считать именными указами. Они доводились до сведения армии сразу же после издания, тогда как прежде все распоряжения по войскам проходили через военную коллегию, и их объявление в армии задерживалось на месяцы, а то и годы.

Все производства в чины, назначения на должности и перемещения Павел взял на себя и уже одним этим ограничил произвол начальства. Вместе с тем император установил правило, по которому каждые две недели ему предоставлялись отчеты о состоянии войск с именными списками офицеров и с отметками о взысканиях.

Стремясь усилить контроль за армейским судопроизводством, Павел учредил 9 января 1797 года должность генерал-аудитора, призванного состоять непосредственно при особе Его Величества.

Армейские штабы новый император подверг прямо-таки хирургической операции — он решительно и безжалостно отсек все лишние в них отростки, размножившиеся в последние годы правления Екатерины II. Полчища штабных начальников были рассеяны по боевым полкам. Тысячи же солдат, находившихся в личном услужении у своих начальников, были высочайшим приказом от 22 ноября 1796 года возвращены в полки. «Граф Александр Васильевич! — писал император Павел 10 декабря того же года генерал-фельдмаршалу Суворову. — Дав уже повеление Наше о немедленном собрании к своим полкам и командам тех нижних воинских чинов, кои по злоупотреблениям, до сего вкравшимся, находились в приватных услугах по деревням, дачам и домам, так как и излишних сверх положенного числа денщиков, нужным почитаю чрез сие подтвердить всем инспекторам, в том числе и вам, дабы в дивизии, вами командуемой, выше изображенное повеление Наше в самой точности и без малейшего замедления исполнено было, что Мы возлагаем на особливое ваше наблюдение и взыскание, пребывая, впрочем, вам благосклонны».

Уважая Суворова как полководца, Павел не прощал ему, как и всем, административных прегрешений. В высочайшем приказе от 23 января 1797 года читаем, например: «Присланный от фельдмаршала графа Суворова капитан Мерлин определяется в Ригу в гарнизонный полк, а фельдмаршалу графу Суворову делается выговор за присылку курьером из военнослужащих и без всякого дела».

Одновременно со всеми вышеуказанными мерами новый император вводил в русской армии новые уставы, разработанные им еще в Гатчине. Роль инструкторов при обучении командиров новым правилам несения военной службы призваны были выполнять гатчинские офицеры.

Перемены в армии с приходом к власти Павла I оказались не менее резкими, чем в гражданской администрации. «Образ нашей жизни офицерской после восшествия на престол императора Павла совсем переменился, — вспоминал граф Е. Ф. Комаровский, — при императрице мы помышляли только, чтобы ездить в общество, театры, ходить во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе; и учили нас всех, как рекрут».

После убийства Павла в петербургском обществе будет много разговоров о его жестокости, о какой-то маниакальной страсти наказывать ни за что ни про что. Если обратиться к текстам именных указов и высочайших приказов императора Павла I, то можно увидеть, что в них действительно немало увольнений и наказаний, но все же не столь много, как это представлялось его немилосердными современниками. А самое главное — каждый такой императорский акт, как правило, обоснован. К примеру, офицер наказан за то, что был «пьян без просыпу». Чиновник — «за прихотливые желания». Тайный советник граф Чернышев исключен из службы за то, что, «наделав долгов, отказывается от платежа оных». Санкт-петербургский гражданский губернатор Глинка выключен из службы «за найденные в здешних присутственных местах разные упущения в делах, медленность в решении оных и собственную его непопечительность и нерадение к должности». Белорусский гражданский губернатор Северин отставлен от службы «за многие смертоубийства, в губернии им управляемой случившиеся». У вологодского помещика Башмакова имение забрано в опеку «за делаемые с крестьянами неистовые поступки и разорение их налогами».

12 апреля 1800 года император Павел издал следующий указ, содержание которого говорит само за себя: «По донесению сенаторов Спиридова и Лопухина, осматривавших Вятскую губернию, о найденных беспорядках и упущениях, а особливо по полиции, от злоупотребления и слабости которой, сверх частных притеснений, угнетен народ, под названием мирских надобностей, непомерными поборами, повелеваем всех чиновников оной губернии, переменя другими, от должностей отрешить и об упущениях их, злоупотреблениях и беспорядках наистрожайше исследовать и виновных судить».

В свете подобных указов бледнеют нарисованные в мемуарах современников многочисленные и красочные картины сумасбродства, произвола и жестокостей Павла, и, напротив, более привлекательный, вызывающий доверие оттенок приобретают те немногие, выписанные с какой-то застенчивостью, наброски, в которых Павел изображен с сочувствием. Один из таких набросков содержится в записках Ф. Я. Мирковича «Моя жизнь собственно для моих сыновей»: «По деятельности и страху, господствовавшему тогда в обществе, царствование Павла напоминало времена Петра I. Но ежели Павел действовал в высшей степени произвольно и самоуправно, то, с другой стороны, как я слышал от людей степенных и пожилых, он решительно остановил все самоуправство екатерининских вельмож и стремился водворить повсюду порядок, благоустройство в администрации, правду и силу законов в судах. Простой народ благоденствовал при Павле и имел в нем покровителя. Он первый уничтожил безотчетную работу крепостных крестьян и установил трехдневную в неделю ^[89], а для обеспечения продовольствия учредил для крестьян запасные магазины».