Империя должна умереть - Михаил Зыгарь Страница 32

В XIX веке антисемитизм – общепринятое явление среди российских бюрократов. И Плеве, и Витте если иногда и выглядят антисемитами, то делают это не по воле сердца, а потому, что так принято. Их карьера начиналась при Александре III, который был искренним сторонником борьбы против «еврейского засилия».

Численность еврейского населения начала резко увеличиваться еще в XVIII веке, при императрице Екатерине II, когда к Российской империи были присоединены некоторые части Польши. Однако повсеместное ограничение прав евреев началось только в XIX веке.

В начале XIX века многие в России верили в «кровавый навет», то есть в распространенную в Западной Европе еще в Средние века легенду, будто бы евреи совершают ритуальные убийства христианских младенцев (с XV века в Западной Европе также был распространен миф, что кровь христианских детей входит в рецепт приготовления мацы). Император Александр I даже отдал на пересмотр дело об убийстве трехлетнего ребенка в городе Велиже (недалеко от Смоленска). Несколько десятков евреев проходили по этому делу и были оправданы, но победитель Наполеона Александр I приказал не закрывать дело, а все-таки найти виновных, и суд начался по новой. Все те же обвиняемые были оправданы повторно. Они снова были оправданы – уже во время правления Николая I, но и этот император, подписывая решение Государственного совета, добавил свое «особое мнение», что он совсем не уверен в невиновности евреев.

Именно Николай I стал инициатором серии антиеврейских законов в Российской империи, он же ввел понятие черты оседлости: евреям разрешалось жить только в западных и юго-западных губерниях империи (то есть на территории современных Белоруссии, Молдавии, Литвы, Польши и части Украины), но запрещалось жить в сельской местности и крупных городах. В 1826 году евреи были выселены из Петербурга. На следующий год было принято решение выселить евреев из Киева (при том что Киевская губерния входила в черту оседлости), позже им было запрещено жить в Ялте, Севастополе и Николаеве. В 1835 году было принято Положение о евреях – закон, который окончательно закреплял за ними статус пораженного в правах народа. Николай I запретил ношение еврейской одежды. А также ввел рекрутирование в армию евреев не с 18-летнего возраста, как остальных подданных, а с 12-летнего. Наконец, при нем все евреи были разделены на «полезных» и «бесполезных», которых надо было привлечь к «полезному труду». «Бесполезными» считались, к примеру, торговцы.

При Александре II, авторе важнейших реформ XIX века, произошли некоторые послабления. Родителям вернули всех несовершеннолетних призывников. Селиться вне черты оседлости получили право евреи с высшим образованием, ювелиры, зубные техники и другие ремесленники, владевшие редкими профессиями, а также купцы первой гильдии. Чтобы стать купцом первой гильдии, надо было платить 575 рублей ^[22] в год; первые десять лет купец-еврей должен был прожить в черте оседлости, а на одиннадцатый год (то есть заплатив уже шесть тысяч рублей ^[23]) мог переезжать. Высоцкие и Гоцы удовлетворяли этим требованиям, поэтому они жили в Москве и пользовались благами, совершенно недоступными прочим евреям.

В XIX веке в язык входит словосочетание «еврейский погром»: первый известный погром происходит в Одессе в 1821 году. Мощная волна погромов прокатилась по стране после убийства императора Александра II. После убийства отца Александр III инициировал и целую серию антиеврейских законов. В 1882 году были изданы «Временные правила», запрещавшие евреям приобретать недвижимое имущество вне местечек и городов в черте оседлости, а также торговать по воскресеньям и в христианские праздники. И погромы, и антиеврейские законы имели немалый резонанс в Европе, к примеру, активным членом французского комитета помощи российским евреям был Виктор Гюго. Среди консерваторов подобные организации уже тогда воспринимались как часть масштабного антироссийского заговора.

Так что Витте и Плеве оба демонстрировали антисемитизм, потому что это соответствовало генеральной линии. При этом в своих воспоминаниях Витте уверяет, что он был едва ли не защитником евреев. К примеру, он приводит такой диалог: будто император Александр III однажды спросил его: «Правда ли, что вы стоите за евреев?» На это Витте, по его словам, отвечал так: «Я спросил Государя, может ли он потопить всех русских евреев в Черном море. Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев, так как в конце концов не существует другого решения еврейского вопроса, как предоставление евреям равноправия с другими подданными Государя».

Впрочем, даже если Витте приукрашивает воспоминания, у него точно была личная причина выступать в поддержку прав евреев: в 1891 году он женится второй раз – на крещеной еврейке Матильде Исааковне (Ивановне) Лисаневич. Тот факт, что Матильда Ивановна – разведенная еврейка, становится серьезным препятствием для того, чтобы она была принята при дворе. Витте – несмотря на должность – так и не удается добиться этого. Его жена – персона нон грата. Для него не секрет, что и сам Николай II, и его дядя великий князь Сергей имеют предубеждение против евреев. В 1895 году, когда императору принесли уже готовое решение Государственного совета о послаблениях в отношении евреев, он отклонил документ, написав резолюцию: «Сделаю, когда захочу».

По мнению Витте, многочисленные антиеврейские законы усугубляют коррупцию: «Ни с кого администрация не берет столько взяток. В некоторых местностях прямо создана особая система взяточнического налога на жидов. Само собою разумеется, что при таком положении вещей вся тяжесть антиеврейского режима легла на беднейший класс, ибо чем еврей более богат, тем он легче откупается, а богатые евреи иногда не только не чувствуют тяжесть стеснений, а напротив, в известной мере, главенствуют, они имеют влияние на высших чинов местной администрации».

В итоге, пишет Витте, притеснение евреев «способствовало крайнему революционированию еврейских масс и в особенности молодежи. Из феноменально трусливых людей, которыми были почти все евреи лет 30 тому назад, явились люди, жертвующие своею жизнью для революции, сделавшиеся бомбистами, убийцами, разбойниками… Конечно, далеко не все евреи сделались революционерами, но несомненно, что ни одна национальность не дала в России такой процент революционеров, как еврейская».