Сто великих криминальных драм XX века - Марианна Сорвина Страница 32

В начале допроса Стась сказал правду: выйдя в темную гостиную, он увидел за ёлкой тёмную фигуру, которую поначалу принял за сестру. Затем он пошел в комнату Люси, а фигура исчезла: в полутора метрах от ёлки была дверь в заснеженный сад, и в ней зияло разбитое стекло.

Следователям явно везло: выяснилось, к тому же, что насилие было лишь имитацией. Но Стасю об этом не сказали: лучшего свидетеля надо было подогревать на медленном огне. Однако отсутствие насилия и его имитация могли указывать и на женщину, и тут сыщикам очень кстати подвернулась под руку Горгонова – «чужая». Она была чужой и в стране, и в семье Зарембы. Иностранка, втёршаяся в доверие к архитектору, окрутившая его и убившая старшую дочь, которая мешала ей полностью воцариться в этом семействе. После заключения матери в лечебницу Люся фактически стала обитателям дома не только дочерью и сестрой, но и матерью, она заботилась об отце, Стасе и Роме. Едва ли Горгонова могла с этим смириться. Захват дома и имущества Зарембы – весомый мотив. Тем более что Горгонова была беременна и не могла не думать об устройстве своего будущего, которое оказалось под угрозой.

Вот для чего понадобилось запугивать Стася. Ему начали внушать, что он на самом деле видел за ёлкой высокую женскую фигуру в шубе, и ею могла быть только Горгонова. Поскольку только что обвиняли его самого, Стась начал соглашаться, что фигура могла быть и женской, она могла быть и Горгоновой. На нервной почве у него даже начались галлюцинации: каждую ночь, как только темнело, ему мерещилось, что возле ёлки стоит Горгонова в своей черной шубе и смотрит на него. Он уже сомневался в своих показаниях и просто повторял то, чего от него хотели сыщики.

Не лучше вёл себя и архитектор: он был человеком слабым, уставшим от женских дрязг и от допросов, поэтому просто устранился, заявив, что у него несчастье и ему не до следствия. Так Маргарита Горгонова оказалась на скамье подсудимых.

Улики против неё были косвенные: показания Стася о женской фигуре, сделанные под давлением, и порезанная стеклом рука (Горгонова утверждала, что поранилась пузырьком от лекарства). Самой главной уликой оставалось её зависимое положение в доме Зарембы. Кому ещё могла быть выгодна смерть Люси, мешавшей няне стать хозяйкой? Но самым странным оставались чьи-то испражнения. Однако следователи полагали, что существует два объяснения: Горгонова положила эту кучку возле кровати из ненависти к падчерице, и – она это сделала, чтобы запутать следствие, как и в случае с мнимым изнасилованием.

При отсутствии более серьезных улик общественное мнение было уже подготовлено прессой: теперь, где бы ни появлялась Горгонова, ей вслед неслись крики и проклятия. Все окрестные жители были уверены, что убила она. В окна поезда, на котором её перевозили, летели камни. Приходилось запутывать толпу и возить арестованную другой дорогой.

В дело вступили лучшие львовские адвокаты Мауриций Аксер, Мечислав Эттингер и Йозеф Возняковский. Они приложили все силы для спасения подзащитной. Всё это напоминало дело Бейлиса, с небольшой разницей – Горгонова еврейкой не была. Зато её адвокаты были евреями, и теперь им тоже приходилось слышать оскорбительные выкрики. Горгонову и Аксера польские обыватели даже считали любовниками и кричали, что не родившийся ещё ребенок прижит ею от адвоката.

Горгоновой грозил смертный приговор – казнь через повешение, но из-за беременности его отложили, а потом заменили на восемь лет заключения. После начала войны и амнистии в 1939 году она была освобождена и куда-то уехала. Говорили, что вышла замуж за границей.

Хенрик Заремба в соавторстве с журналистами написал книгу «Исповедь отца убитой Люси» с декадентской обложкой, по которой сверху стекала кровь. Многим это показалось спекуляцией собственным несчастьем. Но книга стала бестселлером и хорошо разошлась.

Судьба сына архитектора Станислава Зарембы сложилась трагично: он вскоре погиб в горах во время схода лавины. Горгонова после освобождения пыталась встретиться с дочкой Ромой, оставшейся в доме отца, но та назвала её убийцей. Две дочери Маргариты, Рома и Эва, однажды встретились и даже обрадовались друг другу, но о матери у них было разное мнение. Эва, родившаяся в тюрьме и не признанная отцом, была убеждена, что мать невиновна, и хотела разыскать её могилу. Свою дочь она назвала Маргаритой.

Адвокат Мауриций Аксер стал жертвой холокоста: он был арестован в Львове и погиб в 1942 году в концлагере Белжец. Йозеф Возняковский был расстрелян в 1943 году в концлагере Освенцим. Их коллега Мечислав Эттингер попал в гетто, но пережил войну, правда, ненадолго – на 2 года.

Находясь в заключении, Маргарита Горгонова, испытывая глубокую благодарность к этим единственным людям, бескорыстно протянувшим ей руку помощи, назвала свою дочь именем ЭВА – по первым буквам их фамилий: Эттингер, Возняковский, Аксер.

* * *

Много позднее в деле Горгоновой забрезжила ещё одна версия. Появилась публикация о том, что садовник Йозеф Каминский, работавший в саду Зарембы, перед смертью признался в убийстве. Сам Каминский, живой и здоровый, отверг обвинение и утверждал, что убийцей была Горгонова.

В художественном фильме «Дело Горгоновой», снятом в 1977 году режиссером Янушем Маевским, на заднем плане всё время мелькала высокая фигура садовника, заставляя зрителей подозревать именно его. Роль Маргариты играла красавица Эва Дальковска, сделавшая ставку на выразительное молчание Горгоновой. Казалось, что мрачная женщина в начале фильма и затравленная толпой арестантка – два разных человека. Маевский не намеревался предлагать зрителю готовые решения, и едва ли мы когда-нибудь узнаем, какими эти люди были на самом деле.

25 ноября 1977 года на премьере фильма в Варшаве ведущий сказал, что героиня фильма еще жива и если кто-то увидит в толпе старую даму, то она может оказаться той самой Маргаритой Горгоновой.

Похищение ребенка Линдберга

Произошла эта история в США в годы Великой депрессии. Ежедневно в мире пропадает множество детей, но, если родители ребенка известные люди, уголовное дело превращается в кампанию крупного масштаба: к процессу подключаются политики, газетчики и просто случайные прохожие, жаждущие попасть в свидетели и прославиться. С другой стороны, известные люди и притягивают к себе такие преступления: у них больше денег, и требование выкупа становится делом заурядным.

Чарльз Линдберг, объявление о пропаже его сына и Рихард Хауптманн

За пять лет до этого происшествия, 20–21 мая 1927 года, лётчик Чарльз Линдберг прославил Америку своим перелетом через Атлантику – из Нью-Йорка в Париж. Испытания самолетов, изобретение космических ракет и спутников – таков был прекрасный мир Чарльза Линдберга, когда ему пришлось столкнуться с жестокой реальностью. Он любил риск и адреналин в крови, но жизнь преподнесла ему настоящую встряску, по сравнению с которой полеты через океан могут показаться сущим пустяком.