Смерть Запада - Патрик Бьюкенен Страница 32

В рождественском обращении к пастве 2000 года папа Иоанн-Павел Второй явно имел в виду Голландию, когда упоминал о «грозных призраках наступающей культуры смерти»:30

«Мы не можем не вспоминать сегодня о тени, угрожающей людям с первых лет жизни, особенно опасной в младенчестве и в глубокой старости. Искушение смертью становится настолько сильным, что вынуждает предвкушать собственную кончину, как если бы мы были хозяевами своих жизней или жизней других людей»31.

Хентофф вторит папе:

«В годы нацистской оккупации голландские врачи восстали против культуры смерти и отказывались принимать участие в убийствах пациентов в больницах. Но их нынешняя позиция напоминает мне 17 октября 1933 года — корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс» сообщил из Берлина в этот день, что германское Министерство юстиции намерено разрешить врачам «прекращать страдания неизлечимо больных, по их просьбе и в интересах всего человечества»32.

Да, пристальный взгляд на демографическую и этическую карту Европы не внушает уверенности в том, что папский престол сегодня пользуется среди европейцев значительной поддержкой. Христианство, которое учит, что жизнь — творение Господа и что никто не вправе отбирать жизнь у невинных, сегодня в Европе не в чести. К 2050 году свыше 10 процентов от общего населения четырех крупнейших европейских стран — Великобритании, Франции, Германии и Италии — перешагнут порог восьмидесяти лет. Неужели европейские рабочие, столкнувшись с увеличением налогов во имя обеспечения «достойной старости» этих людей, согласятся оставить в живых эту когорту восьмидесяти- и девяностолетних?

Бельгийский университет провел исследование, в ходе которого выяснилось, что из каждых десяти смертей одна происходит по вине врача — или от смертельного укола (без согласия пациента), или от ненадлежащего лечения33. В Цюрихе тем не менее допускается «пособничество в самоубийстве» в домах престарелых34. Европейским бэби-буммерам предстоит увидеть, как общество, не спрашивая их мнения, покончит с ними, как они сами покончили с «неродившимся поколением» периода абортов… Что посеешь, как говорится, то и пожнешь.

После восстания в Ньюарке в 1967 году черный мэр города остроумно заметил: «Не знаю, куда катится Америка, но Ньюарк наверняка окажется там первым». Там, куда сегодня движется Европа, Америка, вне сомнения, очутится завтра.

В 1984 году губернатор штата-Колорадо Дик Ламм поразил публику, заявив на встрече с врачами: «Мы обязаны умирать и освобождать дорогу тем, кто идет следом; зачем нам всякие технические ухищрения и искусственные сердца? Пусть наши дети придут нам на смену и построят более разумное общество»35. В штате факультета биологии Принстонского университета ныне числится австралийский биоэтнолог Питер Сингер, который во всеуслышание говорит, что если ребенок рождается с физическими недостатками, настолько серьезными, что родители и врачи соглашаются: легче умертвить, чем лечить, — такого ребенка следует убить, а затем помочь семейной паре родить здорового младенца36. Доводы Сингера не лишены логики. Если мы признаем за родителями право на аборт, на прерывание жизни плода в течение девяти месяцев до рождения, то почему мы должны отбирать у них право оборвать жизнь ребенка в тот самый миг, когда плод выскальзывает из утробы?

Взгляды Сингера получили широчайшее распространение; у него были и весьма известные предшественники. Еще в 1919 году Маргарет Санджер призывала Америку со страниц своего журнала «Контроль рождаемости»: «Больше детей от здоровых родителей, меньше — от ущербных»37. И американцы вскоре ввязались в негласное состязание с немцами — кто быстрее разовьет эту мысль Санджер. В 1920 году доктор Альфред Кох, профессор психиатрии в университете Фрайбурга, и Карл Биндинг, профессор юриспруденции в Лейпцигском университете, опубликовали работу под названием «Позволение уничтожать жизнь, непригодную для жизни». В этой работе утверждалось, что доктора вправе помогать умереть неизлечимо больным и «пустым человеческим оболочкам», то есть умственно отсталым людям и тем, у кого зафиксированы серьезные черепномозговые травмы и умственные расстройства38. Опрос общественного мнения показал, что каждые трое из четырех немецких родителей согласны на вмешательство врачей ради прекращения жизни «умственно неполноценных» детей39.

В октябре 1933 года газета «Нью-Йорк Таймс» процитировала слова гитлеровского министра юстиции: «Избавление общества от этих людей позволит врачам прекращать страдания неизлечимо больных, по их просьбе и в интересах всего человечества»40. А сэкономленные средства пойдут на пользу тем, «кто стоит на пороге старости»41. Мы все знакомы с этой уклончивой манерой. Она приводит на память слова, вложенные Уолтером Перси в уста отца Смита в «Синдроме Танатоса»: «Знаете ли вы, к чему ведут обходительность и нежность? Они ведут к газовой камере»42.

Оправдывая свои деяния, нацисты могли бы процитировать Черчилля, который «хотел бы истребить проклятие безумия», и Джорджа Бернарда Шоу, сказавшего в том же 1933 году: «Если мы мечтаем об особенной цивилизации, нам нужно устранить людей, для нее не подходящих»43. Чем не высказывание фюрера немецкой нации?

Среди первых и наиболее известных случаев «содействия в самоубийстве» — случай с младенцем Кнауэров. Отец маленького мальчика обратился прямо к Гитлеру с просьбой позволить умертвить сына — слепого от рождения, умственно отсталого, лишенного одной руки и одной ноги. Гитлер передал эту просьбу врачу своему Карлу Брандту; в 1938 году Кнауэр-старший получил желаемое разрешение.

Со временем в Германии практика «милосердных смертей» приобрела широкий размах. В рецензии на «Майн кампф», ставшей в 1939 году книгой месяца, журналистка Дороти Томпсон раскритиковала Гитлера за все — кроме одного:

«О евгенике Гитлер пишет вполне разумно. Ученые-евгеники всего света согласятся с ним в том, что людей, неспособных к воспроизводству, необходимо стерилизовать. Однако немецкие законы относительно стерилизации включают в число подлежащих этой процедуре и наследственных алкоголиков; вся прелесть в том, что, существуй такой закон в Австрии догитлеровских времен, сам Гитлер никогда не появился бы на свет (равно как и Бетховен или Ницше). Иными словами, евгенические идеи Гитлера базируются на научной основе, хотя им, разумеется, в целом не хватает обоснованности»44.

Поэт У. Б. Йейтс вторил мисс Томпсон: «Поскольку улучшения в сельском хозяйстве и промышленности угрожают уничтожить последнее препятствие к бесконтрольному размножению необразованных масс… образцы человеческой породы не могут воспроизводиться в нужном количестве, в отличие от более глупых и менее здоровых»45.

Когда началась война, евгенические идеи Гитлера стали осуществляться на практике. Фюрер приказал убивать всех «непригодных для жизни» — младенцев с врожденными дефектами и уродствами, людей, страдающих острыми умственными расстройствами, и «бесполезных едоков»46. По программе под кодовым названием «Aktion 4» были уничтожены десятки тысяч людей, прежде чем епископ Клеменс фон Гален в яростной проповеди в Мюнстерском соборе в 1940 году обвинил Гитлера в «бесчеловечной жестокости» и призвал католиков «не приближаться к ним (нацистам), дабы не осквернить себя их грехами и неугодными Господу поступками»47.