Тайные страницы Великой Отечественной - Александр Бондаренко Страница 32

— То есть можно сказать, что немецкие войска были буквально обречены на атаку наших позиций?

ОРЛОВ: Не совсем так... К тому же, даже перейдя в решительное наступление, наш противник мог бы действовать по-иному. Часто говорят, что у немцев надо учиться, что всю жизнь германские войска действовали просто превосходно. Конечно, в немецком военном искусстве было чему поучиться. Но что касается Курской битвы, то тут как раз немцы применили шаблон. Они как всегда хотели нанести два фланговых удара, срезать Курский выступ, окружить и уничтожить группировку, которая окажется в окружении.

— Поступить так, как они поступали в 41-м?

ОРЛОВ: Вот именно. Но или немецкая разведка не добыла необходимые сведения, или, может быть, эти сведения не были должным образом оценены. Наши фронты ведь как были повернуты? Центральный фронт защищал северный фас Курского выступа и был повернут на север, а Воронежский фронт защищал южный фас и был повернут на юг. Если бы немцы отошли от шаблона и ударили бы не под основания выступа, а прямо в выступ, в стык между Воронежским и Центральным фронтами, то, возможно, они бы продвинулись дальше. Хотя даже при том наступлении, которое они предприняли, первоначальный удар был очень силен. На севере они проникли в глубину нашей обороны на 12, на юге — на 35 км, и мы знаем, каких жертв нам стоило их задержать...

МЯГКОВ: На северном фасе войска 9-й армии генерала Моделя уже в течение первых трех дней понесли очень серьезные потери — из трехсот танков, действовавших в первом ударе, немцы потеряли порядка двухсот. В конце концов, дальше Понырей они не прошли, а само сражение у Понырей окрестили «Сталинградом под Курском».

Но вот скажите, почему на северном фланге Курского выступа наших войск, в пересчете на один километр фронта, было больше, чем на южном фланге? Хотя у немцев было как раз наоборот: более мощная группировка создавалась на южном фланге. Американский ученый Глэнс объясняет это тем, что действия войск на северном фланге Центрального, Брянского и Западного фронтов координировал Жуков. А на южном фланге действия Юго-Западного и Степного фронтов координировал Василевский. И, якобы, — по мнению Глэнса — поскольку Жуков был первым и, впрочем, единственным заместителем Верховного главнокомандующего, то он и сумел, так сказать, «выбить» для себя большее количество войск. Точка зрения хотя и спорная, но достаточно интригующая.

ОРЛОВ: Могу выразить только свое суждение. И Глэнс, и вообще многие западники сводят все к личностям. Конечно, где-то это имеет право на существование. Но мне кажется, все дело в том, что северный фас находился ближе к Москве. Поэтому при любом повороте событий здесь должна была быть более сильная группировка — в случае каких-то неожиданностей Москва все-таки будет более надежно прикрыта.

— Известно, что многие из воевавших на Курской дуге не согласны с тем, что самым ярким событием этой битвы принято считать танковое сражение под Прохоровкой...

КУМАНЕВ: Действительно, я вот вспоминаю встречу в нашем Институте истории СССР АН СССР, как он тогда назывался, с генералом армии Андреем Лаврентьевичем Гетманом, который говорил, что, по его мнению, главные сражения были не в районе Прохоровки, а под Обаянью. Он мне предлагал встретиться отдельно, чтобы рассказать обо всем подробнейшим образом. Но вовремя это сделать не удалось, и в итоге я, к сожалению, опоздал...

— Так что же на самом деле произошло под Прохоровкой? Об этом ведь ходят самые разные слухи. В частности — о том, что наши потери там якобы значительно превышали немецкие.

ОРЛОВ: Действительно, ходят слухи. Я вот недавно перелистал ряд книг — и наших, и зарубежных, но нигде даже толком не говорится, сколько где было каких танков. Везде, в основном, говорят: 1200. Некоторые говорят: 1500. Говорят: 800 наших, 400 немецких. Но ведь танки — они сами по себе разные!

— Вы уже сказали о том, что представляла собой 5-я гвардейская танковая армия Павла Алексеевича Ротмистрова. А что было у немцев против этой армии?

ОРЛОВ: 2-й танковый корпус СС — три дивизии: «Адольф Гитлер», «Райх» и «Мертвая голова». 400 танков.

В первом эшелоне и на флангах шли примерно 50 «тигров», затем более сотни «пантер» — это новый средний танк с 75-мм пушкой, очень быстроходный по тем временам. Боевая скорость — 34 километра в час! У нас тогда у танков такой скорости не было. Остальные танки — это были модернизированные T-III и T-IV, которые были, конечно, намного сильнее Т-70, а по некоторым параметрам не уступали и тридцатьчетверке...

МЯГКОВ: Уточню, что всего к началу Курской битвы у немцев было на обоих участках 130 «тигров» и более 200 «пантер».

— Так что в Прохоровском сражении участвовала фактически половина всех новых немецких боевых машин?

ОРЛОВ: Да, и вот эти две гигантские массы — танки против танков — схватились на Прохоровском поле 12 июля. Погода была облачная, что, с одной стороны, помогло — меньше было авиации, ветер, а к вечеру разразилась гроза. 13-го числа сражение продолжалось... Танки созданы не для того, чтобы воевать с танками, для этого есть противотанковые средства. Танки должны прорываться в оперативную глубину, на простор...

ПОПОВ: Извините, но я подтвержу это примером. Мы в бой вступили 12 июля. На второй или третий день наступления получилось так, что немец окружил танковый корпус соседнего Брянского фронта, открылся наш левый фланг, и противник мог нанести нам удар. Я предложил перебросить туда приданную нам 6-ю дивизию РГК — и уже через два часа наши орудия били по этим немецким группировкам. Корпус смог избежать окружения...

ОРЛОВ: Вот видите? А здесь в результате Прохоров-ского сражения мы потеряли 60 процентов своих боевых машин — 500 танков из 800. Немцы — 300 из четырехсот. Это уже 75 процентов! К тому же это были качественно новые танки. Вот и получилось в итоге, что они больше потеряли и проиграли-таки это сражение.

— И все же, каким образом получилось, что две танковые армады буквально столкнулись друг с другом? Чем обусловлены столь высокие потери с нашей стороны?

ОРЛОВ: В силу того, что прямой выстрел танковых пушек «тигров» был гораздо больше, чем у Т-34, чтобы выиграть, нам нужен был ближний бой. А пока шли на сближение, несли потери. Чтобы поразить «тигр» или «фердинанд», нужно было стрелять в борт. Только! Кроме того, у Ротмистрова были полки самоходных артиллерийских установок 76-мм калибра.

— Это те, у которых вместо крыши — брезент?

ОРЛОВ: Да, они самые... И не было ни одной 152-мм САУ, которые потом окрестили «Зверобоем», истребителем «тигров» и «пантер», хотя в других местах они уже имелись. Потому все так и получилось.

— Боюсь показаться занудой, но процентный подсчет победы как-то не очень впечатляет...

ОРЛОВ: Тогда обратитесь к свидетельству врагов. Знаменитый немецкий танковый генерал Гудериан — как, впрочем, и другие его коллеги, — писал, что после Курской битвы танковые войска по существу были надолго выведены из строя, и никогда уже на Восточном фронте не было для немцев спокойных дней.