История ордена иезуитов - Генрих Бемер Страница 31

После смерти Ксавье индийская миссия окончательно вступила на ложный путь массовых обращений. В 1560 году при коллегии в Гоа почти сто портных было занято шитьем крестильных рубашек для новообращенных христиан. Число христиан-туземцев в Гоа и его окрестностях скоро возросло до 300000 человек. Но христианство этих новообращенных стоило не больше христианства искателей жемчуга, обращенных Ксавье. Оно не могло оказать никакой притягательной силы на языческие племена внутренних частей страны, тем более что эти новообращенные христиане принадлежали исключительно к низшим кастам. Итальянский иезуит Роберт де Нобили, с 1606 года проповедовавший Евангелие в Мадуре, в Южной Индии, решил изменить это печальное положение вещей, обращаясь уже не к партиям, а непосредственно к брахманам.

С этой целью он сам превратился в синиази, или кающегося брахмана ^[61]. Он купил себе шапку огненно-красного цвета, покрывало, красно-желтую одежду из муслина и деревянные башмаки. Затем он обрил себе голову, украсил уши огромными серьгами, выкрасил лоб желтой мазью из сандалового дерева, являющейся отличительным признаком брахманов, и поселился в землянке, где жил в уединении в течение целого года, питаясь овощами и водой. Таким образом ему удалось обратить на себя внимание брахманов, и те в конце концов стали посещать его. Уверив их клятвой в древней знатности римских брахманов, он достиг полного успеха в своем притворстве. Под именем Татува-Подапар-Суами, то есть «обладателя 96 совершенств истинного мудреца», брахманы формально признали его одним из своих и торжественно приняли в свою касту. Но и после этого он держался очень осторожно, никого не посещал и сам показывался на людях как можно реже, словом, принимал все меры, чтобы окружить и свою личность, и свое учение обаянием тайны.

Неудивительно, что в скором времени к нему стали обращаться со все более настойчивыми просьбами открыть школу. В конце концов он решился сделать это, остерегаясь, однако, полностью приподнять завесу тайны. Он говорил на местном наречии как настоящий брахман, писал работы на тамильском языке, в которых христианство, странным образом перемешанное с индусской мудростью, приняло вид совершенно индусского учения. Он составлял песнопения, настолько похожие и по своей форме, и по своему содержанию на древние гимны индусским богам, что только опытный глаз мог различить их.

Разумеется, он сохранил много языческих обычаев в культе братств, образованных из его учеников, и относился с большим уважением к кастовым предрассудкам индусов. Он никогда не соприкасался с париями, никогда не переступал порога жилища людей низших каст. Если ему нужно было причащать их, он протягивал им гостию ^[62] на конце маленькой палочки или приказывал принести ее к их дому. Это чрезмерное внимание к индусским обычаям шокировало европейцев. Архиепископ Гоа вызвал его (в 1618 году) на свой суд, и, когда он явился в костюме кающегося, негодование, охватившее всех, было так велико, что архиепископ счел необходимым передать это дело на рассмотрение папскому престолу.

В Риме Нобили также встретил самое решительное сопротивление; члены ордена протестовали первыми. Дядя Нобили, кардинал Беллармин, весьма решительно настаивал, чтобы курия выступила против Нобили. Но инквизитор в Гоа защищал его с таким усердием, что папа Григорий XV решился 31 января 1623 года прекратить преследование и терпеть малабарские обряды впредь до более обстоятельного расследования. Нобили смог спокойно продолжать свою деятельность в обычных формах вплоть до самой смерти (1656 год) и обучить своему методу всех братьев Южной Индии.

Казалось, успех оправдывал его. В 1576 году в Мадуре, Мараве, Карнатике и Мизоре насчитывалось уже около 250000 индусов-католиков. Напротив, когда папа Бенедикт XIV запретил малабарские обряды, то не только немедленно приостановились обращения, но множество уже обращенных индусов тотчас же вернулось обратно к язычеству. В 1822 году аббат Дюбуа нашел на территории орденских миссий в Южной Индии всего лишь 80000 католиков, и то, по его свидетельству, эти 80000 католиков охотнее покинули бы христианство, чем языческие обычаи и верования, терпимые иезуитами, — поразительное доказательство конечного поражения хитроумного метода Нобили.

В то время, когда Нобили выступил в Мадуре, иезуиты уже начали проповедь Евангелия на севере Индии, в царстве и при дворе Великого Могола. В 1575 году трое из них дружелюбно приняты Акбаром Великим ^[63]. Но враждебное отношение мусульманских мулл заставило их немедленно покинуть страну. Другие, приглашенные вскоре после этого Акбаром, также скоро удалились, увидев, что Великий Могол, проникнутый философскими идеями, думает не о переходе в христианство, а об основании новой религии. Только в 1595 году иезуиты смогли получить прочную резиденцию в Лахоре и устроить здесь христианскую общину.

Акбар милостиво предоставил им полную свободу действия. Сам он старательно изучал «Жизнь Иисуса» и биографию апостола Петра, составленные для него с помощью одного мусульманина на персидском языке Иеронимом Ксавье, племянником великого Франциска Ксавье, и благосклонно принял в подарок изображение Мадонны. Но дальше этого он не пошел. Только при его преемнике и сыне Джахангире ^[64] у иезуитов явилась надежда завоевать для христианства и это царство. Трое из принцев царской фамилии приняли крещение в 1610 году, а сам Джахангир открыто заявлял о своем намерении перейти в христианство. Правда, мотивом его обращения были слабая привязанность к мусульманской вере и мысль, что став христианином, он сможет свободнее предаваться вину.