Юлий Цезарь - Роберт Этьен Страница 31

Такая стремительность, такое воодушевление в бою требовали от Цезаря исключительного физического напряжения. Будучи отличным наездником, он, чтобы нагнать свое войско, преодолевал верхом невероятные расстояния. Умея без устали ходить, он продвигался вперед днем и ночью, ^[283] и во время сражения он постоянно был на виду как у противника, так и у своих войск: его красный плащ командующего ^[284] привлекал к себе удары первых и надежды последних. Будучи смелым до безрассудства, он личным примером поддерживал храбрость в своих людях; он рисковал собственной жизнью для того, чтобы показать войску, что жизнь солдат ценнее его собственной жизни. ^[285] Он без колебаний вырвал щит из рук одного из солдат и выступил на передовую линию. ^[286] Во время битвы при Мунде ^[287] в Дальней Испании все видели, как он один ринулся вперед с обнаженной головой, отражая щитом брошенные противником дротики, и приблизился к вражескому строю на расстояние шести метров! Увидев столь безумную храбрость, римские легионеры перестроились и вновь пошли в атаку. Требовательно относясь к самому себе и никогда не отдыхая, ^[288] он мог требовать жертв и от других, но старался при этом беречь своих людей и избегать бессмысленных потерь. ^[289]

Мог ли такой военачальник, столь близкий своим солдатам, не стать популярным? Он обращается к центурионам, называя каждого по имени. ^[290] Он лично поздравляет их и трибунов. ^[291] Возможность получить отличие из рук главнокомандующего воодушевляла солдат, и во время сражений каждый соперничал с другими в храбрости и отваге. Каждый был убежден, что сражается на глазах у Цезаря, как если бы император видел все, что происходит. ^[292] Похоже, что даже в отсутствие Цезаря солдаты, которых он столько раз вел к победе, были убеждены в том, что он присутствует при сражении. ^[293] Можно ли себе представить нечто более действенное, нежели подобная харизма военачальника?

Цезарь постоянно проявлял заботу о снабжении войск, а значит, об их благополучии, и старался беречь их силы для сражений. Разумеется, союзники римского народа, например эдуи, непременно должны поставлять официально обещанное ими зерно. Если новый урожай еще не созрел, они должны были привозить зерно из своих зернохранилищ. ^[294] От регулярности поставок зерна для людей и фуража для коней — представьте себе число повозок, необходимое для каждого легиона! — зависел моральный дух войска. Добывание провианта проходит лейтмотивом через каждую главу «Записок»: Красс запасает зерно в Анжу; ^[295] VII легион посылается на жатву хлебов; ^[296] в 54 году Лабиен остается на континенте, чтобы поставлять зерно; ^[297] в 53 году Цезарь сам следит за поставками зерна. ^[298] Эти поиски пропитания настолько важны, что в 52 году Верцингеториг в окрестностях Аварика занимался тем, что подстерегал посланные на поиски фуража и зерна отряды и уничтожал их. ^[299] В 52 году приходится добывать зерно в окрестностях Алезии. ^[300] Цезарь продолжал заботиться об этом и после сдачи Верцингеторига во время последних всплесков восстания в Галлии в 51 году. ^[301]

Независимо от того, доставляли ли провиант — добровольно или по принуждению — союзники римского народа или это делали отдельные подразделения легионов, в любом случае армия Цезаря жила за счет страны. Цезарь вел поиск провианта как нескончаемое сражение, все время возобновляющееся и неизбежно увенчивающееся победой: речь шла о здоровье людей, о мощи животных, а следовательно — об эффективности военной силы. Это снабжение войск могло бы открыть огромные возможности для обогащения наименее щепетильных поставщиков. Однако они здесь почти не заметны, потому что зерно и фураж давали очень низкую прибыль. Куда выгоднее были операции по ввозу вина из Италии; растительное масло, рыбный соус и соль также приносили больше прибыли. Почтенный римский всадник Г. Фуфий Цита ^[302] получил от Цезаря поручение надзирать за поставками продовольствия; мулов и повозки поставлял Вентидий Басс. ^[303] Может быть, допустимо даже говорить о некоем лобби обосновавшихся в Галлии римских торговцев, влиявшем на военные замыслы Цезаря? Такое представление было бы ошибочным, ибо, даже если император был падок на деньги, он слишком любил самолично пользоваться прерогативами главнокомандующего, чтобы позволить каким-то купцам, которых зачастую ненавидело местное население, диктовать, как ему себя вести. Он ограничивался тем, что на полях сражений мстил за них.

Можно ли точно обозначить качества Цезаря как стратега и тактика?

Возражая против недавно высказанного Кристианом Гудино положения, отводящего в судьбе Цезаря слишком большое место случаю и недоразумению, приведем следующее высказывание полководца: ^[304] «Цезарь предвидел, что Верцингеториг именно так и поступит, то есть выступит из области битуригов по направлению к стране арвернов». Это предвидение ни в коей мере не было результатом божественного откровения или «неземной» интуиции, а основывалось на наблюдениях и размышлениях над полученной информацией. Таким образом, стратегический план разрабатывался рационально, а для того, чтобы быть отличным стратегом, нужно обладать воображением, и К. Гудино, хотя и отрицает наличие у Цезаря макиавеллиевского плана, приписываемого ему Ж. Каркопино, признает, что он обладал блестящей интуицией: никакой хитрости и коварства, но все же…