Диктатор Одессы. Зигзаги судьбы белого генерала - Максим Ивлев Страница 31

Вера Холодная была знакома с начальником гришинской контрразведки Владимиром Орловым, непревзойденным асом следственного дела, и неоднократно встречалась с ним. Возможно, что именно с ее подачи Орлов вышел на след большевистского подполья в Одессе, перехватил несколько донесений де Лафара в Москву, а свидетельства Сиднея Рейли в марте лишь подтвердили его предположения и догадки, и он приступил к арестам и ликвидации подпольщиков — Николая Ласточкина (Ивана Смирнова), Шарля (Жоржа де Лафара) и других. Временно избег этой участи актер Петр Инсаров — он был разоблачен, арестован и расстрелян уже при втором пришествии белых в Одессу — осенью 1919 года.

Добавила загадочных слухов и неожиданная смерть еще одного знакомого Веры Холодной, молодого журналиста и доверенного агента Владимира Орлова Б.М. Ржевского (псевдоним — Раевский). Личность эта была чрезвычайно таинственная и подозрительная во всех отношениях — Ржевский выполнял различные щекотливые поручения еще царского МВД, успел поработать на ВЧК в Москве, на уголовный розыск и контрразведку белой Одессы и, судя по всему, на Япончика и его бандитов. Но Орлов, знавший Ржевского еще по работе в Петрограде в 1918 году, вроде бы был неплохого мнения о его деятельности. За несколько дней до смерти Ржевского французская контрразведка сообщила белым, что «Раевский подозрительный человек и провокатор», и ему было предложено оставить Одессу.

Ржевский был найден мертвым возле клуба «Дома артистов» в Колодезном переулке, через четыре дня после смерти актрисы — 20 февраля. В его теле обнаружили пятнадцать пуль. В этом клубе «Дома артистов» неоднократно бывала как В. Холодная, так и многие ее знакомые, включая полковника А. Фрейденберга. Посещение этого клуба считалось хорошим тоном, а потом выяснилось, что там же были завсегдатаями и некоторые тайные агенты ЧК. Какие тайны унес Ржевский-Раевский на тот свет?

Создастся такое впечатление, что несчастная женщина с печальными и прекрасными серыми глазами просто запуталась во всех этих играх разведок и контрразведок, каждая из которых хотела каким-то образом использовать ее в своих целях. Ей же хотелось только одного — играть свои роли в кино и выступать на концертах и вечерах. Но жестокое и безжалостное время не располагало к этим занятиям...

Отпевали безвременно ушедшую артистку 6/19 февраля в Спасо-Преображенском кафедральном соборе. Вход в собор, где она лежала в открытом гробу, загримированная и в своем лучшем платье, охранялся усиленным караулом. К гробу имели доступ только избранные, среди которых видели и некоего французского генерала (Фрейденберг? Но он был полковником. —М.И.). Он положил к ее гробу пышный букет с лентами, на которых блистала французская цитата.

После панихиды гроб с телом Веры Холодной вынесли из собора и на руках понесли по Преображенской на Первое христианское кладбище. Движение на Преображенской остановилось — за гробом шла огромная толпа народа, друзья и поклонники. Одесса прощалась со звездой отечественного кинематографа. Похороны снимали на кинопленку, а вскоре вышел и «последний фильм с ее участием», который так и назывался — «Похороны Веры Холодной». Эта кинохроника сохранилась до наших дней...

Когда-то декадентский эстрадный кумир Александр Вертинский посвятил Вере одну из своих песен — «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль». Актриса возмутилась тогда, увидев в этих строках картину своей смерти, и Вертинский снял посвящение. Теперь невольное предсказание сбылось, и потрясенный Вертинский, бывший тогда на гастролях в белом Ростове, вновь восстановил его...

Шел ли за гробом Веры Холодной ее предполагаемый возлюбленный — «одесский диктатор», или он только присутствовал в соборе на отпевании? И вообще, было ли какое-то чувство между ними, или это все досужие домыслы? Вероятно, об этом мы уже никогда не узнаем.

Известная современная «дамская писательница» Елена Арсентьева, дав волю своей фантазии, достаточно увлекательно и в то же время скромно и целомудренно описала их взаимоотношения в своей исторической новелле «Последнее танго в Одессе». Но все это лишь догадки и предположения, хотя и интригующие.

Василий Шульгин, единственный близкий Гришину-Алмазову человек по Одессе, оставивший свои воспоминания, написал о Вере совсем немного и с изрядной долей сарказма, нисколько не упомянув о каких-то ее «особых отношениях» с генералом, как и о загадках, связанных с ее смертью. Хотя, возможно, у него были на то свои основания — ведь его «Азбука» плотно сотрудничала с контрразведкой белых и Освагом (Осведомительным агентством), и ему не было резона разглашать что-то лишнее, даже спустя много лет:

«В Одессе в это время проживала очень известная кинематографическая актриса Вера Холодная. Холодная она была по мужу, по отцу она была Левченко, почтового чиновника в Харькове ^[37]. И Вера Левченко была не холодная, а горячая. К тому же избалованная успехом...

Она побывала у Гришина-Алмазова. Она принесла ему билеты на благотворительный спектакль. Тоща она уже не играла... Она как будто предчувствовала свою смерть... Между прочим, раздавала даром свой богатый гардероб. Около се номера в гостинице всегда стояла очередь из дам, бедных и небедных.

Так вот она принесла билеты Гришину-Алмазову для него и для меня. И затем, рассердившись, что ей пришлось немного подождать, ушла, не прощаясь.

Когда я после этого побывал у Гришина-Алмазова, он сказал мне:

— Вот билеты для вас!

Я сказал:

— Я не пойду, но пошлю деньги! Где ее искать?

Гришин-Алмазов позвонил.

Явился один из 4-х адъютантов.

— Адрес Веры Холодной!

Адъютант пошел искать, но вернулся смущенный:

— Ее адреса нет!

— Она была у меня. А я раз и навсегда приказал, чтобы адреса всех лиц, у меня побывавших, записывались. Ступайте на гауптвахту!

Но я как-то разузнал ее адрес. И сказал моему сыну Ляле:

— Вот тебе деньги. Разыщи Веру Холодную, поблагодари ее и скажи, что я не приду.

Он исполнил это поручение и рассказал:

— Она очень-очень просила, чтобы ты пришел.

Но я все же не пошел. Я был так печален, что не мог посещать вечеров, хотя бы и благотворительных.

Концерт прошел оживленно, а затем Вера Холодная умерла скоропостижно. Она болела одиннадцать дней так называемой испанкой. Эта болезнь вид гриппа и страшна своими осложнениями. От испанки умерли миллионы людей после войны.

Подробности се смерти рассказал мне значительно позже, уже в Константинополе, один знакомый мне до того человек, разыскавший меня. Разыскать кого-нибудь в Константинополе было трудно. Не только не было адресного стола, но не было названия улиц, не говоря уже о номерах.

Этот человек, разыскавший меня, с места брякнул:

— Я был последним любовником Веры Холодной!