Вымысел исключен. Записки начальника нелегальной разведки. Части 1, 2 - Юрий Дроздов Страница 31

А как быть с теми, кто из других ведомств и не связан этими обязательствами, кто волен вести себя более свободно? Внешне будь как он. А если он болтлив, назойлив, любознателен, просто безответственен в своем поведении? Будь осмотрителен и нейтрален в отношениях с ним. А если он вышестоящий руководитель да еще и с этими слабостями? Будь внимателен, не оставляй без учета особенностей его характера и поведения, по возможности упреждай его действия. Все это не просто, трудно… Все это необходимо учитывать и не забывать, особенно легальным разведчикам, обеспечивающим деятельность нелегальной разведки.

…Сотрудник нью-йоркской резидентуры В.В.А. участвовал в операциях по связи с нелегалами. О его принадлежности к разведке было известно Шевченко, которого как дипломата в ранге посла об этом проинформировали в Центре. ФБР, получив информацию от Шевченко, установило за В.В.А. плотное круглосуточное наблюдение, сделав его работу как разведчика почти невозможной…

Сотрудник нью-йоркской резидентуры В.Н. на приеме в советском представительстве при ООН оживленно беседовал с американским дипломатом, установленным разведчиком. К ним приблизился член делегации СССР на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, заведующий международным отделом МИД Исраэльян, у которого более двух лет работал В.Н. Наш сотрудник тактично отошел в сторону. Американец спросил Исраэльяна, знает ли он В.Н. Тот ответил отрицательно. Объяснить потом свой поступок, приведший к расшифровке разведчика, впрочем как и многие другие оплошности в своем поведении, он не пожелал. А что же американцы? Они получили подтверждение своих подозрений и серьезно осложнили работу В.Н.

… В середине 80-х годов в одну из резидентур было направлено сообщение о том, что в их страну будет переброшен агент-нелегал Н. По оплошности Центра в информации были указаны не только условия связи, но и специальность и языки, которыми владел Н.

В резидентуре оказался предатель, который сумел из-за спины другого сотрудника прочитать это сообщение и передать его содержание местной контрразведке. Ей потребовалось всего лишь 5 месяцев, чтобы по наименованию специальности и двум иностранным языкам, найти и арестовать нелегала и вместе с другой иностранной контрразведкой навязать нам сложную оперативную игру. Мы сразу же поняли, что произошел провал, и много усилий потратили на поиски предателя, нашли его и обезвредили…

В работе были и другие «неприятные моменты». Этот термин весьма деликатно вошел в словарь разведчиков, когда им приходилось докладывать высшему руководству о срывах вербовок, провалах агентуры, арестах нелегалов. Разведчикиагентуристы прекрасно понимали насколько опасна и рискованна их работа, как болезненно любая неудача воспринимается руководством, как сказывается она на взаимоотношениях между лидерами разных стран, если между ними установились дружеские отношения, на общей политической обстановке, к каким последствиям может привести.

Если в легальной разведке «неприятный момент» завершался высылкой легального разведчика из страны и кратковременной шумихой в прессе в связи с арестом очередного советского шпиона, то в нелегальной разведке все было во много крат сложнее. Надо было быть твердо уверенным, что «неприятный момент» касается именно нелегала (ведь он и так ежеминутно внутри общества чужой страны, в ее объекте, путь к которому измерялся иногда не одним десятком лет). Необходимо было вычислить, кто или что является причиной опасности. Следовало оценить обстановку и сделать вывод: нелегал может выбраться из сложной ситуации сам; нелегала надо срочно выводить из-под ареста; надо спасать его агентурную сеть, — и решить целый ряд других вопросов, в том числе и как повернуть весь «неприятный момент» в свою пользу и выйти из сложной ситуации без потерь.

Перед глазами проходит ряд эпизодов, связанных с «неприятными моментами», и я вновь и вновь переживаю их. Сколько раз приходилось слышать от нелегалов, что у них все в порядке, тогда как достоверные агентурные данные предупреждали о вероятности его ареста в ближайшем будущем. Нелегала приходилось срочно отзывать, и если это удавалось, ощущение «неприятного момента» уступало место чувству удовлетворения: перехитрили контрразведку противника.

…«Шиверт» уже давно в этой стране. Освоился, появились хорошие друзья. Среди них- одини из его европейской страны. Помогает устроиться, ненавязчив, подозрений не вызывает. Обещал помочь найти после учебы хорошую работу. И вдруг — эти два полицейских, предъявивших обвинение в незаконном въезде и шпионаже. Устроили в квартире засаду, а сегодя как раз должна приехать жена. Как она поведет себя: ехала к мужу, а попала в лапы полиции. Нет, «Люси» находчива, она все поймет. (Такой вариант мы проигрывали, когда готовили «Шиверта» и «Люси» к предстоящей работе).

«Люси» легко вбежала на третий этаж дома, где ее ожидал «Шиверт», нашла кнопку звонка и оказалась лицом к лицу с полицейским, вежливо пригласившим ее в квартиру. Что это? Арест, проверка документов, провокация? Как быть? Она все прочитала в глазах мужа. Вот тут и пригодился ей весь запас ее знаний и бабушкин характер. «Люси» атакует «Шиверта» на глазах у полицейских, обвиняет его в том, что он хотел втянуть ее в свои махинации, да еще призвал на помощь этих полицейских, рвется к телефону, чтобы вызвать консула своей страны. Ее поведение настолько естественно, что полицейские, повертев в руках ее документы, возвращают их и отпускают ее. «Люси» «мчится в свое посольство», выезжает немедленно из страны и информирует о провале Центр.

По местному законодательству «Шиверт» должен быть выслан в страну своего паспорта и передан властям для расследования причин использования чужих документов. Через некоторое время «Шиверт» сообщает, что осужден на незначительный срок, просит шагов по его освобождению не предпринимать. В результате анализа случившегося нам стало ясно, какие в этой сверхдемократической стране введены дополнительные меры контроля за «свободным» выездом иностранцев. Работу пришлось начинать заново…

Начальник ПГУ КГБ СССР генерал-лейтенант Шебаршин Л.В. вспоминает в своей книге «Из жизни начальника разведки» еще один «неприятный момент», связанный с нелегалом «Рагимом». Он в основном правильно отражает обстановку, но в Афганистан «Рагим» был направлен нами сознательно. Среди знакомств «Рагима» были иранцы и афганцы, тесно связанные с партией ИПА Г.Хакматияра, банды которой проникали в Кабул через Герат. Нас интересовала эта партия, ее деятельность в Афганистане и Пакистане. Л.В.Шебаршин, будучи резидентом в Тегеране, об этом замысле в 1982 г. не знал и не мог знать, так как соответствующая информация к нему не поступала и не могла поступить по соображениям конспирации. Задание знал только сам «Рагим».

«Рагим» ушел из Тегерана вместе с группой боевиков ИПА в Афганистан. На маршруте группа была рассеяна, и он вернулся один в Тегеран и укрылся в Посольстве. Получив новые документы, он опять ушел в Афганистан, добрался до Кабула, где попал в облаву и был арестован, затем направлен в афганскую армию. Нам удалось освободить его от службы в армии, и он, опираясь на связи среди нелегальных членов ИПА, открыл свое дело. Его мастерская пользовалась авторитетом в Кабуле. Постепенно укрепились связи, и «Рагим» стал уже направлять своих людей в Пакистан в штаб-квартиру ИПА в Пешаваре и получать от них серьезную разведывательную информацию по политическим и военным вопросам. Мастерская и нелегальная резидентура «Рагима» активно выполняли свои задачи.