Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам Страница 31

Это и был пастор.

Он находился на другом конце острова, когда «Тереора» бросила якорь. А Иоане, не любивший Пакеекее, предпочел честно на вопрос Тура не отвечать.

Тур пригласил Пакеекее в бамбуковую хижину и показал ему письмо от Терииероо, в котором говорилось, что Тур и Лив не только его приемные дети, но и протестанты. Пакеекее раздумывать не стал. Он тут же решил устроить в честь Тура и Лив праздник в собственном доме и отвел себе для подготовки два дня.

Пиршество продолжалось трое суток. Гости ели свинину, кур и прочие местные деликатесы. Но происходило все совсем не так, как в Папеноо, где Терииероо приглашал за стол всю деревню. В доме Пакеекее за столом сидело только четверо.

Кроме пастора, Тура и Лив, приглашение получил местный житель Тиоти. Тур узнал его, худого и высокого, — Тиоти заходил к ним в один из дней, когда они еще только строили свой дом. У него болел зуб, а он слышал, что чемодан Тура полон всяких чудесных вещей, которые могут унять боль. Тур смочил ватный тампон в этиловом эфире и засунул его в рот насмерть испуганному пациенту. После нескольких примочек боль в поврежденном зубе, ко всеобщему удивлению, исчезла. Теперь Тиоти был рад отплатить за добро и вовсю старался, прислуживая за столом.

Движимые любопытством, остальные жители деревни собрались у дома. Что же там такое творится? Почему пастор Пакеекее пригласил эту странную пару к себе в гости?

Среди многих лиц Тур разглядел Иоане. Его поразило, как виновато тот прятал глаза.

Тиоти служил звонарем в протестантском приходе. Тур вспомнил триумфальные нотки в голосе Терииероо, когда тот говорил, что протестанты составляют большинство верующих на Таити. Он поинтересовался у пастора, сколько всего протестантов на Фату-Хиве. Пакеекее ответил без восторга, что их немного.

Постепенно выяснилось, что на самом деле их только двое: пастор и звонарь. Было еще двое, но один умер, а другой уехал на Таити. Поэтому-то застолье у Пакеекее оказалось столь немногочисленным — все прочие островитяне были католиками. В этом, по словам Пакеекее, виноват был католический священник отец Викторин. В борьбе за души туземцев он использовал рис и сахар.

Когда Тур и Лив прибыли на Фату-Хиву, никто не спросил об их религиозной принадлежности. Пригласив европейцев в гости, Пакеекее показал всей деревне, что они протестанты. Тур понял, что пастор поймал его и Лив в свои сети, — так или иначе, сложилась ситуация, которую они не в состоянии были контролировать.

И если, подружившись с Терииероо, они невольно оказались на стороне наиболее удачливой конфессии, то на Фату-Хиве все случилось наоборот. Еще больше, чем когда-либо, захотелось Туру уединиться в джунглях. Он с трудом дождался, пока пиршество у Пакеекее, наконец, закончилось, и они с Лив вернулись к себе в долину.

А пастор и звонарь направились в протестантскую церковь, представлявшую собой маленький плетеный домик рядом с домом пастора, — наступало время воскресной службы. Колокола в церкви не было, поэтому, зазывая на службу, Тиоти дул в конкули ^[17]. Звуки разносились по всей деревне, но никто не спешил присоединиться к пастору и звонарю.

Католический приход собирался в стоявшем на берегу белом доме с железной крышей, которую венчал шпиль. В дни, когда Тур и Лив обживались на острове, отец Викторин отсутствовал — он утешал души на соседних островах, и поэтому в церкви Девы Марии было тихо, как в могиле.

Пакеекее. Протестантский пастор, которому так и не удалось обратить в свою веру никого из католиков Фату-Хивы. Он обрадовался, когда вдруг на острове появились Лив и Тур из протестантской Норвегии

Тиоти. Протестантский звонарь, единственный настоящий друг Тура и Лив на Фату-Хиве

Стоило священнику отлучиться, как его прихожане переставали воспринимать христианского Бога всерьез, а заодно и выполнять наказ падре держаться подальше от еретика Пакеекее и его звонаря. Таким образом, их совсем не беспокоило, к какой конфессии принадлежат Тур и Лив. Это немного удивляло Тура, поскольку главным вопросом, к примеру, для Терииероо был именно вопрос веры, — и вообще полинезийцы, в отличие от европейцев, религией интересовались больше, чем политикой.

Чувство, что Пакеекее перехитрил их, вскоре прошло. Теперь, когда бамбуковая хижина была готова, и они научились добывать себе пищу и поддерживать огонь, Тур всерьез посвятил себя научной работе. Вооружившись сачком и наполнив рюкзак ватой, формалином и прочими предметами, необходимыми для консервации образцов, он отправлялся на охоту за насекомыми и пресмыкающимися.

Под камнями, на листьях, пнях и в воздухе он ловил жуков и пауков, мух и бабочек. Он не мог оторвать глаз от улиток всех цветов радуги, ползавших с домиками на спинах. Он восхищался красотой водившейся здесь маленькой фруктовой крысы, покрытой белым мехом. Из своей хижины он наблюдал, как эти проворные животные снуют по апельсиновым деревьям. Поймать их было очень непросто. Однако Тур сумел соорудить эффективную ловушку с помощью коробки, которую ему дал Греле.

Из теплокровных животных на полинезийских островах изначально были только птицы. Фруктовая крыса появилась здесь вместе с переселенцами, которые привезли ее, в сущности, в качестве домашнего животного, поскольку ценили ее вкусное мясо. Таким же образом появились на Фату-Хиве свиньи и собаки, что в изобилии бродили по острову, когда первые европейские корабли подошли к берегу. Но пауки, жуки и мириады различных улиток — откуда взялись они? Как можно вообще объяснить наличие фауны на островах, созданных подводными вулканами, которые поднимались на поверхность раскаленными и стерильными, без всякого намека на семена или личинки? И как вообще здесь, в полной изоляции, могла развиться жизнь? В геологическом отношении острова считались молодыми — они никогда не были частью континента, ближайшая суша находилась за тысячи километров отсюда.

На эти вопросы и хотел ответить Тур Хейердал, идя по стопам Чарльза Дарвина. Он собирался подготовить материал для докторской диссертации.

Докторская диссертация, однако, предполагала одно обязательное обстоятельство, а именно, что однажды он соберет свои материалы и отправится домой, в Норвегию. Но разве таковы были их планы? Разве не решили они с Лив вернуться обратно к природе насовсем? Разве не потому Тур был в таком восторге от Лив тогда в Ставерне, когда она сказала, что, если уж решаться на что-то, то делать это следует всерьез? Они еще совсем мало пробыли на Фату-Хиве, и пока не случилось ничего такого, что заставило бы их изменить планы, — скорее, наоборот, с каждым новым днем они чувствовали себя в этом раю все счастливее. Туру и Лив нравилось их бамбуковое жилище, украшенное черепашьими панцирями и гибискусом. Они купались в Источнике Королевы и «ощущали, как здорово выйти из купальни и встать на шелковый мох и согретые солнцем камни». Контакт с природой был абсолютным, они это чувствовали обнаженной кожей — и как здорово было сбросить одежду!