Бенджамин Франклин. Биография  - Уолтер Айзексон Страница 30

Когда мы в последний раз измеряли «духовный пульс» Франклина в Лондоне, он создал «Трактат о свободе и необходимости», в котором опрометчиво нападал на идею свободы воли и отрицал бóльшую часть кальвинистской теологии. Позже он отрекся от этого сочинения как от постыдной «ошибки». Все это доставило ему затруднения в вопросах религии. Он больше не верил в догмы, воспринятые вследствие пуританского воспитания (они гласили, что человек может получить спасение только через милость Божью, а не благодаря хорошим поступкам). Но он никак не мог принять простую и незамысловатую версию деизма, вероучение эпохи Просвещения, согласно которой разум и изучение природы (вместо Божественного откровения) откроет путь к знанию о Боге. Деисты, которых он знал (как и он сам в юные годы), оказались чудаками.

После возвращения в Филадельфию Франклин почти не проявлял интереса к организованной религии и еще меньше — к посещению воскресных месс. Все же он продолжал придерживаться некоторых основных религиозных убеждений, к ним относилось «существование Бога» и утверждение, что «самое угодное Богу служение — благо, сделанное людям». Он был толерантен ко всем вероисповеданиям, в частности к тем, которые существовали для того, чтобы сделать мир лучше, и следил за тем, чтобы «избегать любых разговоров, в которых принижалось бы благоприятное мнение людей об их религии». Поскольку Франклин полагал, что все церкви полезны обществу, он платил ежегодный взнос для поддержания городского пресвитерианского священника, преподобного Джедидайи Эндрюса ^[98].

Однажды Эндрюс уговорил Франклина сходить к нему на воскресную мессу, что Франклин и делал последующие пять недель. К сожалению, он пришел к выводу, что они «не интересны и не поучительны, поскольку в них не прививались никакие моральные принципы. Целью этих месс казалось стремление сделать из нас хороших пресвитерианцев, а не хороших граждан». Во время его последнего визита чтение из Священного Писания (Послание к филиппийцам 4:8) касалось темы добродетелей. Эта тема была близка Франклину, и он надеялся, что Эндрюс подробно разъяснит ее в своей проповеди. Вместо этого священник остановился исключительно на догмах и доктринах, не предлагая никаких практических размышлений о добродетелях. Франклин «почувствовал отвращение» и возвратился к прежнему обыкновению читать по воскресеньям и писать тексты собственного сочинения ^[99].

Франклин начал освещать свои религиозные взгляды в серии очерков и писем. В них он наконец определил свое кредо, которое останется неизменным до конца его жизни: им станет добродетельная, укрепленная моральными устоями и прагматизмом индивидуальная версия деизма. В отличие от большинства абсолютных деистов он пришел к выводу: полезно (а таким образом, вероятно, и правильно) считать, что вера в Бога должна руководить нашими повседневными действиями. Но, как и у других деистов, его вера была лишена фанатического догматизма, пламенного спиритуализма, глубокого самоанализа и личной соотнесенности с Христом ^[100].