Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль Страница 30

Дирк Филлипс, как и Менно, был фризом, пацифистом, сторонником дисциплины и приходов и великолепно владел пером против установленного порядка. Как прилежный ученик, он, в отличие от Менно, был хорошо ознакомлен с работами Эразма и Лютера и был также неутомимым организатором и проповедником. Он был более авторитарен и придавал большее значение подчинению индивида приходу и старшим. Его работа «Энхиридион» (Enchiridion), как и «Фундамент», основное утверждение мирной позиции анабаптистов, является одной из основных и наиболее важных работ нидерландской Реформации.

Новый акцент на порядок и дисциплину придали анабаптизму Менно устойчивости и больше возможностей к расширению, чем имело любое другое немецкое или нидерландское анабаптистское движение. При помощи работ Менно, написанных на простом нидерландском языке, и их системы использования полноценных проповедей, а также установив строгую иерархию власти, Менно и Дирк создали достаточно целостное движение, захватившее не только северные Нидерланды, но и нидерландоговорящий юг, части Вестфалии и Восточной Фрисландии. Во Фландрии первичный подъем анабаптизма во время мюнстерского восстания был почти полностью подавлен жестокими гонениями, особенно в 1538 году. Но с начала 1550-х годов фламандский анабаптизм вновь ожил, вдохновленный учениями Менно и обращением в новую веру его помощников, в частности Ленарта Бауэнса, который постоянно был в движении, и Гиллиса ван Акена, который бесцельно перемещался между Ахеном, Антверпеном, Гентом и Кортрейком.

Во Фрисландии, которая являлась пограничной провинцией, где гонения были формальными, большое количество людей примкнуло к меннонитам. По всем признакам к концу шестнадцатого века анабаптисты составляли 20 или даже 25 процентов населения Фрисландии. В отличие от этого, во внутренних провинциях открытое неповиновение анабаптистов правительству и Церкви привело к тому, что именно они стали жертвами казней как на севере, так и на юге. В Антверпене в период с 1522 по 1565 год за ересь казнили 161 человека, включая шестерых лютеран, десяток кальвинистов и 139 анабаптистов всех разновидностей. Из пятидесяти шести мучеников, казненных в Генте, было пятьдесят анабаптистов; подобная ситуация была и во Фландрии. То же самое происходило около Маастрихта и Рурмода, в долине Мааса и на нидерландоговорящем севере Льеже, где анабаптизм (как и лютеро-цвинглианское влияние) был гораздо сильнее, чем на франкоговорящих территориях на юге. Во Фрисландии общее число мучеников составило лишь несколько десятков, но почти все они были анабаптистами. В Голландии в 1530–1540-х годах казни были многочисленными и опять же затрагивали в большинстве своем анабаптистов.

Сущность религиозного кризиса в Нидерландах в 1540-х годах трудно понять, исследуя лишь схему казней. Анабаптисты составляли малую часть населения, и среди них не было гуманистов, чиновников или регентов, и было совсем немного торговцев и образованных людей. Настоящим кризисом, не менее пугающим первых проповедников-кальвинистов, чем правительство и инквизицию, в 1550-х годах стало тихое и многообразное вероотступничество высокообразованных людей, элиты страны и значительной части общественности от старой Церкви. Многие предпосылки анабаптистов мало отличались от основной массы предпосылок тех, кто в душе отрицал существующую Церковь. Реальным различием между анабаптистами и всеми остальными было физическое отделение первых от Церкви. Анабаптисты создавали свои организации, в то время как большинство — криптопротестанты и никодемисты — остановилось на полпути между Реформацией и католичеством. Первые проповедники-кальвинисты, такие как Ги де Брее ^[43], работавшие в Валенсьене и Турне, были потрясены, узнав, что куда ни повернись, везде анабаптисты и давидйористы, и, что еще хуже по мнению де Бреса, никодемисты и закоренелые лицемеры.

Совершенно естественно, что в главных провинциях чиновники, регенты, знать и католические священники должны были неохотно сопротивляться габсбургскому режиму, защищая протестантизм. Среди высшего дворянства лишь такие представители, как Гендрик ван Бредероде из Вианена или граф Кулемборга, которые и не надеялись завоевать расположение правителя или получить высокие должности и кто чувствовал себя в безопасности в судебной автономии своих владений (в конце концов) стали более-менее открыто выражать свою симпатию к протестантизму. В целом, широкая реакция нидерландской элиты представляла из себя стремления к тому или другому теологическому компромиссу, который бы позволил им в душе отрицать старую Церковь и разделять новые теологии, при этом внешне следуя католицизму. В северных пограничных провинциях, где правительственное влияние на судебные процессы было слабым, требовалось меньше хитрости. В трех городах Эйссела в 1530-х годах казни подверглось малое число анабаптистов. Но даже в Кампене, где гонения тянулись дольше всего, их количество значительно сократилось к 1543 году. После этого в Оверэйсселе не преследовались ни «лютеране», ни реформаторы, ни анабаптисты до прихода Альбы. Городские магистраты открыто поддерживали деятельность протестантов. Попытка католического духовенства устранить известного криптолютеранского проповедника из Кампена в 1539 году спровоцировала восстание и была остановлена магистратурой. К 1540-м годам дросты Оверэйссела больше не пытались развешивать антиеретические плакаты. В Гелдерланде ситуация была такой же.

В целом религиозная ситуация в Исторических Нидерландах в середине шестнадцатого века, до развития кальвинизма, была подобна положению дел в Вестфалии и на Северном Рейне в Германии: и там и там старая вера поддерживалась государством, но в обществе поддержка была слабой, за исключением валлонских провинций и франкоговорящих частей Льежа, где была не так широко распространена протестантская литература и где ранняя Реформация не произвела сильного влияния. В нидерландоговорящей части Нидерландов и соседних областях Германии (где говорили на нижненемецком языке, который был близок к языку северо-востока Нидерландов) были распространены разнообразные направления протестантизма. С обеих сторон нидерландо-немецкой границы (которая не была четко определена) существовало множество районов, где невозможно было устроить более-менее серьезные гонения. Большей частью Вестфалии и Северного Рейна правили духовные князья Кёльна, Мюнстера, Оснабрюка и Падерборна. Эти правители оставались верными союзниками императора в борьбе с Реформацией. Так что в Вестфалии, как и в Нидерландах, Реформация шла снизу, а не сверху, как это было в Скандинавии и большей части Германии. Несмотря на анабаптистскую революцию 1534–1535 годов ситуация в Мюнстере не была особенной. Еще до революции там доминировало лютеранство, а разные направления протестантизма были широко распространены вплоть до начала семнадцатого века. Кёльн был благосклонен к старой Церкви, там находился архиконсервативный антиэразмовский университет, но из-за торговых связей с Габсбургскими Нидерландами ему приходилось мириться и с протестантизмом. В других городах данного региона — Аахене, Эмдене, Бремене, Падерборне, Везеле и Оснабрюке (который был по большей части лютеранским городом к 1540-м годам) — активность протестантов была выше. Наконец, за исключением Восточной Фрисландии было мало протестанстких поместий, включая графство Бертхайм (вместе со Штайнфуртом), которое официально приняло лютеранство в 1544 году, разбросанных вдоль границы, от Эмдена до Аахена, вклинивавшихся между христианскими странами и Габсбургскими Нидерландами.