Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг Страница 30
Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг читать онлайн бесплатно
Впрочем, Поздняк, как и Логинов, показывает отрицательную сторону своей привязанности к партии — последняя не давала ему идти туда, куда он хотел. В 1926 г. его избрали секретарем сельсовета, затем направили в райком, а в 1927 г. назначили секретарем Акимовского райкома комсомола, а также заведующим отделом пропаганды и агитации. Поздняк чувствовал, что все эти новые задачи для него слишком тяжелы: «Здесь работы было непочатый край, и я просил, чтобы с меня сняли хотя бы часть работы… Порой я завидовал тем нашим парням, которые уединялись с нашими девушками на задних скамейках большого зала или на скамейках в саду и вели задушевные разговоры». Поздняк точно так же охотно защищал дело партии, но не собирался забывать о собственных интересах. Особенно трудно ему было оставить детскую колонию, поскольку пост секретаря райкома комсомола требовал переезда в Акимовку: «Ячейка комсомола "Червоный казак" устроила мне хорошие проводы, и здесь все считали, что это правильно и логично, но мне было тоскливо. Было действительно тяжело расставаться». На новом месте его ждала монотонная административная деятельность. В борьбе против кулаков и нэпманов, мелких предпринимателей и коммерсантов он выполнял задачи народного следователя: «Все лето я писал протоколы, решения, постановления и другие документы. Я не курил, не делал перерыва. Ночью чувствовал себя смертельно усталым… Только по воскресеньям я шел на реку и читал там книгу… Мои хозяева, как и некоторые комсомольцы, думали, что я тоскую по дому». Поздняк действительно тосковал по школе и прежней комсомольской ячейке. Уже в июле 1927 г. он подал просьбу о разрешении продолжать учебу Члены райкома выразили удивление и безуспешно попытались увлечь его «романтикой работы агента и следователя по уголовным делам». Наконец, он получил от окружного отдела народного образования направление на рабфак в Днепропетровске. Это был для Поздняка долгожданный момент, ради которого он тяжко трудился: как и Логинов, служил в Красной армии, пусть и недолго, участвовал в создании комсомольской ячейки в родном селе, был секретарем комитета комсомола, политинструктором, следователем. Оба мемуариста показывают, до какой степени они идентифицировали себя с партией, не умалчивая и о том, что задачи партии отчасти могли быть выполнены только за счет их собственных интересов. Логинов не видит нужды анализировать этот диссонанс между его устремлениями и партийными заданиями, Поздняк же и здесь пытается найти объяснение: «Что касается интереса к общественной работе, то он сложился в силу необходимости и важности ее в нашей тогда новой жизни, но самостоятельного значения общественная работа никогда не имела. Моя комсомольская работа была связана с переходящим возрастом».
Конфликт между необходимостью следовать распоряжениям партии и собственными, порой совершенно иными желаниями — частый сюжет в мемуарах инженеров. Большинство из них, описывая свои чувства, говорят, что верили партии, как родителям, которые всегда желают для детей только блага. Инженер Андрей Ефимович Бочкин четко сформулировал эту мысль: «Сегодня, если я размышляю о пройденном пути, состоявшем из множества воспоминаний, когда далеко не всегда принимались во внимание мои желания, и из множества выговоров, замечаний и головомоек, которые я получал как заслуженно, так и незаслуженно, то мне, пожалуй, кажется, что я проходил выплавку, закалку и ковку в соответствии со специальной программой. В соответствии с программой, разработанной специально для меня, согласно заранее поставленной цели, столь жизненно необходимым было все, что выпало на мою долю».
Эти инженеры рассматривали свое становление как исполнение намеченной программы, как постоянное движение вверх, прерываемое лишь немногими препятствиями, которые надлежало преодолевать. Описывая диалектику царского и советского времени, летаргии и борьбы, детства и взросления, Логинов и Поздняк следуют стереотипам романа воспитания и советского героя, утвердившегося, в частности, в середине 1930-х гг. с выходом в свет романа Николая Островского (1904-1936) «Как закалялась сталь» (1930-1933). Это канонизированное автобиографическое повествование в духе социалистического реализма стало образцом не только для художественной, но и для мемуарной литературы. Роман демонстрирует вариант идеально-типической интерпретации жизнеописаний: на примере главных героев показаны молодые годы представителей первого советского поколения, которые детьми научились ненавидеть Российскую империю, во время Гражданской войны рисковали жизнью ради советской власти, а в 1920-е гг. участвовали в создании нового государства и восстановлении разрушенного хозяйства. Сталью были эти молодые люди, а закалялись они в революции, Гражданской войне и на партийной работе. Так как будущие инженеры прошли тот же путь, что и Павел Корчагин в романе Островского, неудивительно, что они переняли и ту же манеру изложения истории. Они не только видели в ней адекватную форму отражения своей жизни; диалектика служила им структурой запоминания пережитого.
В отличие от Логинова и Поздняка, Е.Ф. Чалых, А.А. Гайлиту и К.Д. Лаврененко не пришлось добиваться обучения в вузе тяжким трудом. Тем не менее они выбрали такой же путь: вступали после революции в комсомол или партию, работали для советской власти и использовали новые шансы. Чалых пишет, что равнодушно воспринял и Февральскую, и Октябрьскую революции — ни та, ни другая ничего не изменила в его семинарской жизни. В 1919 г. он вернулся к родителям в селение Соло-Тюбе, сначала преподавал там в маленькой школе, затем работал конторским служащим и, наконец, устроился учителем в бывшую гимназию в Перовске, где организовал хор и ставил спектакли. Он не пошел в Красную армию добровольцем, чтобы защищать советскую власть, а был мобилизован в 1920 г. Правительство, пишет он, хотело в течение трех месяцев ликвидировать неграмотность в Красной армии и нуждалось в нем как в инструкторе по школьным делам на Туркестанском фронте, которым командовал М.В. Фрунзе. Работа оказалась трудная, поскольку средств почти не выделяли, а во время боев приходилось отменять занятия. В том же году Чалых добился увольнения: он сдал вступительный экзамен в только что основанный Среднеазиатский государственный университет в Ташкенте, и его освободили от службы для учебы. Чалых подчеркивает, что не приветствовал революцию с таким воодушевлением, как Логинов и Поздняк. Но он и не отвергал ее, а воспользовался новыми возможностями.
Почти то же самое пишет Гайлит: обе революции поначалу никак его не коснулись, если не считать того, что его старший брат с самого начала включился в политическую деятельность. Он сам лишь смутно вспоминает о том, как войска Юденича двигались к Гатчине и мать пряталась, боясь подвергнуться каре за сына-коммуниста. На 15-м году жизни, в 1920 г., стал политически активным и Гайлит. Он вступил в комсомол, по поручению которого занимался просветительской и агитационной работой, в 1921 г. был избран делегатом на пленум Гатчинского укома, участвовал в охране партийных учреждений, в субботниках по заготовке топлива. Но, в отличие от Логинова или Поздняка, воспринимал эту работу не как экзистенциальный опыт, имеющий решающее значение для всей его жизни, а, скорее, как увлекательный способ проведения досуга. Гайлит вступил в комсомол потому, что так поступали многие. Работа в его описании предстает не серьезным политическим делом, а совместными затеями друзей, гордых тем, что совершают нечто полезное, что они нужны. На одном из субботников он так сильно поранился электропилой, что стал непригоден к физическому труду Он переехал к тете в Петроград, учился в 193-й Советской единой трудовой школе. Комсомольские приключения продолжались и здесь: «В это время в Ленинграде произошло катастрофическое наводнение. Как всегда, комсомольцы по первому зову партийных органов принимали участие в эвакуации школьников и особо ценных материальных ценностей с 1-х этажей учреждений. Хорошо помню, как по грудь в воде (такой уровень был на Петроградской стороне, в районе 1-й улицы Демьяна Бедного) перетаскивал ребятишек». Окончив школу в 1924 г., Гайлит получил от райкома комсомола направление на электрохимический факультет Ленинградского технологического института. На примере Гайлита и Чалых видно, что не обязательно было происходить из беднейших слоев населения или быть убежденным коммунистом, чтобы активно работать в молодежной коммунистической организации и в конечном счете извлечь из этого определенные выгоды.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии