Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам Страница 30

Террористы «Народной воли» в 1880—1881 годах предприняли попытку вызволить его из Петропавловской крепости, но с согласия Нечаева было решено отказаться от этой попытки, и то лишь потому, что приоритет был отдан убийству Александра II.

В 1882 году Нечаев умер в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. История его жизненного пути, в отличие от других мыслителей и борцов за революцию, может подтолкнуть западного читателя к вполне объяснимому, но, тем не менее, ошибочному выводу, что Нечаев – «типичный» русский революционер, предшественник революционной тактики и менталитета большевиков. Но даже Достоевский, представитель крайнего русского консерватизма, видел в Нечаеве исключение, индивидуалиста и психопата. Чего стоит одна его гипнотическая власть, которую он время от времени использовал в отношении радикалов, нормальных людей, отрицательно относящихся к его преступным деяниям.

Убийства, шантаж и доносы были гораздо чаще в ходу, чем революционный пыл и самопожертвование. Русский либерал никогда не спешил осудить жесткие меры, отстаиваемые революционерами, поскольку испытывал стыд перед революционерами – мучениками идеи. То же касается и революционеров из «Народной воли», провозглашавших высокие моральные и социальные принципы. Они видели в Нечаеве храброго, преданного делу революционера и не желали знать об убийствах и шантаже. В беспорядочном мире русских революционеров, где все было поставлено с ног на голову, либералы испытывали чувство некоторой неполноценности по отношению к террористам, а революционеры-идеалисты не отказывались от помощи преступного психопата.

Петр Ткачев, в отличие от инфантильного Заичневского, который, несмотря на все усилия благожелательно настроенных к нему историков, был не в ладах с политической философией, известен как оригинально мыслящий философ, сторонник заговорщических методов борьбы. Ткачев родился в 1844 году. Его жизнь исполнена высокого пафоса: поиск самовыражения, революция. Он прошел курс революционного ученичества и в семнадцать лет впервые попал в тюрьму. Ткачев умер за границей, в клинике для душевнобольных, когда ему было немногим больше сорока. Итогом первого заключения Ткачева стало убеждение, что возрождение России требует физического уничтожения всех людей старше двадцати пяти лет. Биограф Ткачева, по всей видимости никогда не слышавший о Фрейде, нашел это заявление «слишком юношеским» и успокоительно добавил, что вскоре Ткачев отказался от плана «омолаживания» общества. ^[52]

Молодые годы Ткачева проходили попеременно то в заключении, то в написании трудов на литературные и социальные темы. Ткачев был знаком с Нечаевым и являлся одним из обвиняемых на знаменитом процессе над предполагаемыми сторонниками Нечаева в 1871 году. Несмотря на серьезность его преступления – авторство революционного манифеста, – Ткачев «отделался легким испугом», и в 1873 году ему было разрешено уехать за границу.

Именно там его настигло гениальное озарение: в России время работает против революции. Рост капитализма и индустриализации несет буржуазии спокойствие и удовлетворенность. Поклонник и, как все революционеры, ученик Чернышевского, Петр Ткачев не верил утверждению учителя, что будущее принадлежит «новому человеку». Если упустить возможность, будущее будет принадлежать буржуазии, а революционный пыл меньшинства попросту иссякнет. Этот инстинктивный страх фанатиков революции перед тем, что «их» революция «потеряет управление», что «их» поколение обманным путем должно вызвать кровавый, разрушительный переворот, у Ткачева проявился особенно сильно.

Что может спасти Россию от катастрофы (под катастрофой понимается мирный переход к конституционализму) и вызвать сейчас революцию? Только объединение всех революционных сил в централизованную организацию. Бакунин выводил Ткачева из терпения своими мечтами о стихийных народных восстаниях. Ткачев с презрением отвергал принципы анархии. «Мы допускаем анархию, но только для отдаленного будущего». ^[53]

Только жестко организованное меньшинство сможет добиться революции. «Это меньшинство в силу высокого умственного и нравственного развития всегда имеет интеллектуальное и моральное превосходство над большинством». Принуждение определяет самую суть революции, и, следовательно, революционная организация требует «централизации, жесткой дисциплины, быстроты, решительности и согласованности действий». ^[54]

Тридцатью годами позже В.И. Ленин подобными словами описал революционную организацию, необходимую русским социалистам. Централизация и дисциплина, неприятие стихийных народных восстаний – вот те связующие нити между русским якобинцем Петром Ткачевым и социалистом Владимиром Лениным. Им обоим был присущ скрытый антидемократический элитизм. Ткачев, а следом за ним и Ленин отвергали индивидуальный терроризм не из сентиментального отношения к человеческой жизни, а потому, что терроризм отвлекал революционные ресурсы. Внимание следует уделять тайной, централизованной организации, чтобы нанести удар в решающий момент, – и государственный переворот «похоронит старый мир».

Неприятие террора (и дело тут не в заговорщике и прежнем товарище Нечаеве) было у Ткачева столь же сильно, как и презрительное отношение к идеям мирного убеждения («хождения в народ») и пробуждения народных масс. Ткачев с огромным скептицизмом смотрел на русского крестьянина и его предполагаемые революционные порывы. Простой человек, он настойчиво это повторял, – ограниченный эгоист, думающий о материальном благополучии, и лишь небольшая группа убежденных революционеров способна подняться над серой обыденностью человеческой жизни.

Временами пренебрежительное отношение к простому человеку переходит в ненависть (довольно частое явление среди революционеров и реформаторов). Ткачев действовал с невероятным цинизмом, когда «носился» с идеей издания революционных воззваний к массам. Будучи за границей, он решил, что должен обратиться с призывом к крестьянам. «Простым» языком он обрисовал жизнь крестьян после триумфальной победы революции:

«Крестьянин будет жить радостно. Не медные монеты, а золотые рубли будут наполнять его кошелек. Коров и птицы будет не сосчитать. Его стол будет заставлен…всякой едой, пирогами и сладким вином. Пить и есть он будет, сколько вместит живот, а работать только сколько пожелает. И никто не посмеет принуждать его: хочешь есть – ешь, хочешь лежать – лежи. Прекрасная жизнь». ^[55]

Русские радикалы всех мастей не отличались особой разборчивостью в средствах, пытаясь привлечь крестьян на свою сторону, но призыв Ткачева к ненасытности и жадности превзошел все мыслимые и немыслимые пределы. Лавров осудил Ткачева, и он оказался в полной изоляции, даже от экстремистов. Последующие годы (пока он не потерял рассудок) были посвящены изданию печатного органа русских якобинцев «Набат» и красноречивому, хотя и безрезультатному, разоблачению врагов в эмиграционной среде.