Пестрые истории - Иштван Рат-Вег Страница 30

Пописывающие члены парижского высшего света, мужчины и женщины, стремились свести знакомство с таким интересным человеком; по материалам их мемуаров и переписки удалось собрать факты парижской жизни знаменитого авантюриста.

Он объявился здесь в 1757 году, его покровитель, французский маршал Бель-Иль, привез его сюда из Вены и ввел в придворные круги. О предшествующих годах его жизни французским биографам не известно ничего, напротив, англичанин Эндрю Лэнг в своем исследовании приводит письмо Горацио Уолпола ^[21], датированное 9 декабря 1745 года ^[22].

В письме говорится, что в Лондоне был арестован по подозрению в шпионаже старик по имени граф Сен-Жермен. Он признался, что это не настоящее его имя, но дать какие-либо другие объяснения касательно своего происхождения отказался. «Поговаривают, — продолжает Уолпол, — что он то ли итальянец, то ли испанец; говорят также, что он женился в Мексике на богачке, только жена вместе со своими сокровищами сбежала в Константинополь. Он красиво поет и чудесно играет на скрипке. Принц Уэльский тоже интересовался им. Поскольку никаких доказательств против него найдено не было, его отпустили».

Вот оно, зерно легенды о бессмертии Сен-Жермена. Стариком его арестовывают в Лондоне, а в Париж он приезжает мужчиной в расцвете сил. Если даже предположить, в противовес этим загадочным фактам, что таинственный человек в Лондоне не идентичен герою парижских салонов, здесь, в Париже, прозвучали удивительные заявления: старая графиня Жержи поклялась, что видела его в Венеции пятьдесят лет тому назад, и он был точно такой же, как теперь. Точно таким же видел его и композитор Рамо в 1710 году.

Тот, кто считал все это праздными кривотолками, начинал сильно колебаться в своем убеждении, если ему удавалось поговорить с самим графом Сен-Жерменом. Он досконально знал французскую историю, до самых мелких подробностей, о которых говорил так живо, словно сам был непосредственным свидетелем этих событий. О нем пошли слухи, что он владеет каким-то секретным эликсиром, с помощью которого может вновь и вновь возвращать себе молодость.

Кстати сказать, он принадлежал к числу мужчин, ведущих весьма умеренный образ жизни, отчего его лицо долго оставалось свежим, не изборожденным морщинами. Седые волосы скрывал белый парик, ну а если надо, там-сям помогали притирания.

Сам он никогда не хвастал своими чудо-средствами, как это делал самым грубым образом Калиостро. Но и не опровергал самых невероятных слухов. Лишь пожимал плечами с превосходством человека, хорошо знающего людские слабости. «Пусть думают глупые парижане, что хотят», — говаривал он в кругу близких друзей.

Своей широкой образованностью, бесподобным талантом к общению он завоевывал сердца. Его с удовольствием принимали повсюду. При дворе он был, как дома; король Людовик XV и мадам Помпадур обращались с ним поистине с родственной доверительностью. Вот характерный пример доверительных отношений в разговоре с королем.

— Сир, — говорил он, — кто хочет уважать людей, тот не должен быть ни попом-проповедником, ни министром, ни полицейским…

— …ни королем? — вставил Людовик.

— Вы помните, Ваше Величество, недавний густой туман, когда по улицам можно было буквально ходить на ощупь. Вот такой же туман нагнетают вокруг короля его министры, так что он не может видеть действительности, только то, что представляют ему его министры.

Была у него одна большая страсть: любил драгоценные камни. Он их собирал и любил при случае демонстрировать. И хотя, как отмечал один из его знакомых, одевался он с «великолепной простотой», но на придворных балах появлялся в туфлях с пряжками, на которых искрились настоящие бриллианты. Сплетники, конечно, не оставили без внимания эту страсть Сен-Жермена к драгоценностям и поговаривали, будто бы граф сам делает их алхимическими способами. Авантюрист же, по своей привычке, не опровергал их, давая возможность слухам распространяться и обрастать невероятными подробностями. Король однажды, желая его испытать, показал ему бриллиант не совсем чистой воды. «Вот в таком виде он стоит шесть тысяч ливров, — сказал король, — но если бы можно было из него удалить пятно, он стоил бы десять тысяч». Сен-Жермен попросил короля дать ему бриллиант и один месяц сроку для проведения очистки камня. Через месяц он вернул камень: бриллиант сиял чистейшим светом. Промерили: камень оказался точно такого же размера, каким его передали. «Если только он вернул именно тот», — не унимались злые языки.

Поскольку он его подменил, этот факт сам по себе тем более важен для понимания психологии авантюриста. Предположить, будто бы он «вывел» пятно химическим путем, невероятно. Он попросту выкинул из кармана четыре тысячи ливров только ради того, чтобы этим трюком ослепить короля и двор. Плодоносящими зернами были в его руках деньги: посеяв, он и пожинал. Но не только деньги, в них у него не было надобности, скорее он пожинал изумление, признание, славу. А что же еще нужно авантюристу?

В деньгах он не нуждался, — сказал я. Как-то раз его навестил барон Глейхен, тоже известный авантюрист, и был потрясен тем, что открылось ему. «Я словно Алладин осветил своей лампой сокровища Сен-Жермена, — писал он. — Груды драгоценных камней и один, особенно красивый, огромный опал. Первоклассная живопись на стенах, среди картин редчайший экземпляр Мурильо ^[23]. Повсюду богатство, роскошь». Природа этого огромного состояния покрыта густой завесой тайны, так же как и само происхождение придворного любимца.

Парижский блеск бриллиантового короля длился недолго — несколько лет. Потом случилась беда. Он с головой окунулся в политику. Насколько ловко он скользил по паркету салонов, а вот в политике грохнулся об пол. Вдруг он объявился в Голландии и как тайный агент-дипломат начал что-то вынюхивать. Тамошний посол Франции, прослышав об этом, написал недовольное письмо в Париж министру иностранных дел Шуазелю, что-де за тайного агента подсылают к нему. Министр зачитал это письмо в государственном совете, будучи в ужасном возмущении, король же, «опустив глаза, молчал». По-венгерски говоря: вляпался. Ведь это он, король, вместе с мадам Помпадур заварил кашу с планом послать Сен-Жермена тайно в Голландию якобы для проверки действий Шуазеля с его подчиненными. Должно быть, не доверяли собственным министрам, а может быть, имели какие другие планы.