Иван Федоров - Татьяна Муравьева Страница 30

В толпе вытянули шеи, стараясь получше разглядеть золотое блюдо. Мальчишка лет тринадцати, стоявший рядом с Иваном Федоровым, восторженно присвистнул:

— Ух ты, красота какая!

На мальчишку зашикали.

Тот смутился и шепотом спросил Ивана Федорова:

— Отец дьякон, а что это такое?

Иван Федоров так же шепотом ответил:

— Это — Мономахова шапка, скипетр, держава, крест и бармы.

Потому видя, что мальчишка ничего не понял, стал объяснять:

— Триста лет тому назад княжил в Киеве великий князь Владимир.

— Тот, который Русь окрестил?

— Нет, его праправнук. И вот, задумал князь Владимир воевать Царьград. Собрал он большое войско и отправил в греческие земли. У самого Владимира было много дел на Руси, поэтому он остался в Киеве, но и без него русские воеводы стали брать греческие города один за другим. А в Царьграде в то время правил царь Константин, по прозванию Мономах, что значит единоборец. Созвал он своих советников, стали они думать, как отразить нападение. Думали-думали и решили, что воевать с Русью грекам не по силам, лучше заключить с нею мир. Отправил царь Константин в Киев к князю Владимиру послов с богатыми дарами, и были среди тех даров знаки его царской власти: драгоценная шапка, крест и золотая цепь — бармы. Долго плыли послы по морю и наконец прибыли в Киев. Возложил митрополит на голову князю Владимиру царскую шапку, надел на шею цепь и крест, и стал князь Владимир именоваться Мономахом. Но тогда Русь не была еще царством. Поэтому, умирая, князь Владимир передал знаки царской власти своему шестому сыну — Георгию Владимировичу и велел тайно хранить их, а перед смертью передать своему сыну, чтобы переходили они из поколения в поколение, пока не пошлет нам Господь правителя, достойного стать царем.

Мальчишка слушал рассказ Ивана Федорова, будто сказку, и Иван Федоров невольно подумал, что иные ученые люди считают это предание не слишком достоверным. Но оно было складным, красивым и как нельзя лучше подходило к торжественному моменту.

Колокола зазвонили еще громче, на крыльцо вышел сам великий князь со свитой. Он окинул толпу настороженным и в то же время повелительным взглядом, толпа разразилась приветственными криками.

Торжественная процессия по устланной алым сукном дорожке двинулась в Успенский собор. Толпа повалила следом. Кто смог, заполнили собор, кому не хватило места — остались ждать снаружи. Ивану Федорову повезло, он оказался в первых рядах и с любопытством наблюдал за тем, что происходило дальше.

В соборе уже ждал митрополит Макарий. Иван Федоров заметил, что старик взволнован, хотя и старается не показывать вида. Великий князь приложился к иконам, подошел к Макарию за благословением.

Отслужили молебен. Великий князь истово крестился и клал земные поклоны. Жесткая золотая парча великокняжеского парадного одеяния отражала пламя свечей, огненные блики играли на лице великого князя, заостряя его юношеские черты и придавая им зловещее выражение.

Иван Васильевич поднялся по двенадцати ступеням на амвон и сел на приготовленное для него сиденье, покрытое золотыми паволоками, митрополит занял такое же сиденье рядом. Перед амвоном стоял аналой, на котором разместилось блюдо с Мономаховой шапкой, крестом и бармами. Архимандриты приблизились к аналою и стали передавать митрополиту знаки царской власти.

Митрополит и великий князь встали, Макарий возложил на Иоанна Васильевича крест, бармы и золотую шапку. При этом митрополит громогласно молился, чтобы Всевышний оградил государя от бед, наделил его сиянием добродетели, сделал его грозным для непокорных и милостивым для послушных.

Грянул многоголосый хор, провозглашая новому государю многия лета. Иоанн Васильевич стоял, вскинув голову в тяжелой золотой шапке, и торжествующе улыбался.

Затем государь слушал Литургию, а по окончании ее отправился во дворец.

При выходе из Успенского собора произошла заминка. Когда государь в сопровождении свиты спускался с крыльца, дядя государя — Глинский вдруг остановился и, ухватив за рукав ближайшего к нему боярина, что-то встревоженно ему зашептал. Боярин заозирался по сторонам и указал на младшего брата государя — глухонемого Юрия Васильевича. Кто-то передал Глинскому большую изукрашенную чернью миску, полную серебряных монет, тот сунул ее в руки Юрию и стал знаками объяснять, что тот должен делать.

Юрий кивнул и, зачерпнув полной горстью серебряные монеты, стал осыпать ими государя, который уже сходил с нижних ступеней. Монеты раскатились по земле, толпа бросилась их ловить.

Одна монетка упала прямо к ногам Ивана Федорова, он поднял ее и подумал: «Наудачу!» Но тут же устыдился такого суеверия, неподобающего духовному лицу.