Керченская катастрофа 1942 - Всеволод Абрамов Страница 30

Обязанности его, как руководителя, были сложные, ответственные и даже опасные. В его подчинение входили самые разные поисковики, за безопасность которых в условиях раскопок и разборов завалов никто не мог поручиться. Сейчас я даже удивляюсь смелости и самоотверженности этого уже немолодого человека. К поисковой работе по инициативе Керченского горкома партии и комсомола подключился ряд промышленных предприятий. Уже первый день поисков меня приятно удивил. Местная воинская часть выделила группу саперов, связистов-телефонистов, подразделение до взвода для непосредственных раскопок. Выделялось две автомашины для перевозки людей и найденных в каменоломнях боеприпасов на уничтожение. В раскопках принимали участие представители керченской молодежи во главе с А. А. Мирошниченко и Н. Н. Спасовым. Для поисковиков около каменоломен был разбит лагерь из палаток, здесь же была организована кухня, небольшой запас продовольствия, воды, дров и средств освещения. Скоро приехала группа поисковиков из Одессы, которые имели большую практику по работе в Одесских катакомбах (каменоломнях). Группу возглавлял Л. М. Ашколуненко. Одесситы, как поисковики, были прекрасно оснащены и обеспечены. У них были свои палатки, спальные мешки, инструмент для раскопок, свое продовольствие. Забегая вперед, я должен сказать, что самые интересные документальные находки в этой экспедиции сделали одесситы. Работа нашей экспедиции неплохо освещалась в печати (в том числе и центральной). О поисках в каменоломнях под Керчью скоро узнала вся страна. 15 сентября 1973 г. Л. И. Брежнев подписал указ о присвоении Новороссийску и Керчи почетных званий "городов-героев". В своем обращении к трудящимся города, воинам, участникам героических сражений на Керченском полуострове он упомянул и "мужественный подвиг советских патриотов в Аджимушкайских каменоломнях". В редакции "Вокруг Света" мне рассказывали, что при чтении подготовленного текста указа Брежнев спросил у своего помощника: "Все тут правильно про каменоломни написано?" И, получив утвердительный ответ, подписал.

В последующие годы раскопки в каменоломнях продолжались, но уже не в таких масштабах, как летом 1973 г. Руководил ими по-прежнему С. М. Щербак. Все время здесь работали керчане, и не только молодежь. Все это, естественно, делалось бесплатно. Запомнилась супружеская пара лет 35-и из керчан, которая расчищала один из отсеков подземелья. Женщина была в легкой шапочке с козырьком, которые тогда носили на Кубе, и была очень похожа на испанку. Об этом я ей сказал. А она с гордостью ответила: "Так я и есть испанка, мой дедушка, будучи ребенком-сиротой, был привезен из Испании во время проходящей там Гражданской войны и в СССР усыновлен". К сожалению, я не записал фамилию этой симпатичной супружеской пары. В экспедиции в каменоломни буквально рвались группы поисковиков из других мест СССР. Здесь работали группы из Свердловска, Миаса, Мордовии, Ростова и других мест. По-прежнему активны и удачливы были одесситы. В последующие годы приезжал сюда Ашколуненко из Одессы на своей машине, его сопровождали дети, а потом уже и внуки. Аджимушкай для них стал родным. Одессит В. М. Соколов, майор внутренних войск, стал проводить свои отпуска в Аджимушкайских каменоломнях, он возглавлял группу поисковиков, прекрасно писал отчеты о своих раскопках. В этой связи следует сказать и о журналисте В. К. Щербанове из Ростова-на-Дону, который регулярно (даже по несколько раз в году) приезжал в Керчь на раскопки.

Новое поколение поисковиков уже не разбивало лагерь возле каменоломен. Они жили под землей, стремясь лучше прочувствовать жизнь подземного гарнизона. Даже воду собирали в каменоломнях в водоносных местах, где она капала с потолка. Одессит К. К. Пронин, маркшейдер по специальности, возглавлявший заповедник "Одесские катакомбы", составил план подземных выработок Аджимушкайских и других керченских каменоломен, чем значительно улучшил их изучение и поиск в них. Следует сказать, что до него никто не догадался это сделать.

После рассказа об этих поисковых экспедициях читателю, естественно, захочется их назвать археологическими раскопками. Но ни я, никто из других исследователей каменоломен археологическими поисками их назвать не может. Настоящие археологи, в том числе и состоящие в штате Керченского историко-археологического музея, не признавали эти раскопки археологическими, они даже не заходили в каменоломни во время проведения экспедиций. В чем же дело? Обратимся к энциклопедиям. В Советской исторической энциклопедии читаем: "Археология… — отрасль исторической науки, изучающей первобытные, древние и средневековые вещественные памятники и реконструирующая по ним прошлое человеческого общества. Вещественные источники — это прежде всего орудия производства и созданные с их помощью материальные блага: одежда и украшения, посуда и предметы роскоши, частные и общественные постройки, произведения изобразительного искусства и все, что является результатом трудовой деятельности человека". [165]Значит так: изучение первобытного общества, античности, средневековья. А как быть с периодом позже, времен Гражданской, Великой Отечественной войны? Может быть, что-то есть в Советской военной энциклопедии? В ней читаем: "Археология военная"… — специальная отрасль военной истории и часть общей археологии, изучающая по вещественным источникам деятельность в области военного дела в прошлом". Опять о прошлом, надо понимать в далеком прошлом, не раньше средних веков. И эта мысль как будто подтверждается примером о попытках специальной военно-археологической экспедиции в районе Чудского озера для точного установления места разгрома немецких рыцарей войском Александра Невского в 1242 г. [166]И снова вопрос о раскопках более близкого для нас времени обойден. Нет на него ответа.

Некоторым читателям поднятая проблема покажется надуманной и ненужной. Но это не так. Археологические объекты охраняются государством, трогать их посторонним категорически запрещается. Памятник Гражданской или Великой Отечественной войны раскапывать практически может любой желающий. На археологические раскопки государство отпускает ежегодно значительные денежные суммы, на раскопки в Аджимушкайских каменоломнях, как и на других объектах истории Великой Отечественной войны, законным способом нельзя тратить ни рубля.

Для ведения археологических раскопок и обработки найденных материалов, реконструкции объектов и предметов существуют специальные институты, выработана специальная методика, в поисках используется новая техника и другие достижения современной науки. Что же касается объектов Великой Отечественной войны, то они изучаются в основном одиночками-любителями, часто даже без специального образования, а иногда даже без элементарных знаний истории объекта. Одним словом, ищут, получают от этого удовольствие. А что ищут? Занимаясь более чем 30 лет историей обороны Аджимушкайских каменоломен и вообще периодом минувшей войны, я пришел к выводу, что любители-раскопщики только в последнее время стали ценить документы (бумажки, как они говорят). Но ведь не одно поколение керченских мальчишек выросло в "скалах" Аджимушкая в поисках оружия, патронов и других военных вещей. Искали здесь и до сих пор ищут и ценности в виде довоенных денег (они ценятся хотя бы коллекционерами), бытовых драгоценностей и прочего. О последнем не принято писать в печати. Сколько эти неорганизованные раскопки уничтожили следов обороны, сколько было растащено военных реликвий, документов, которым первое время вообще не придавали никакого значения. Организованные Керченским историко-археологическим музеем при активной помощи редакции журнала "Вокруг света" раскопки в Аджимушкайских каменоломнях тоже проходили без должной организованности и методики. Поисковые дневники велись без нужной тщательности, многие находки, особенно массового характера, вообще не учитывались. Находки зачастую не привязывались строго к плану каменоломен, ибо планов этих раньше просто не было. И тут не виноваты работники музея, ибо нет никаких общих правил ведения таких раскопок. Много, очень много проблем в изучении Аджимушкая, и они в основном упираются в главное — отсутствие понятия археология применительно к объектам Великой Отечественной войны. Думается, что в этой проблеме много от нежелания внести новое в старое понятие археологических раскопок. А может быть, пора это новое внести в научный оборот. Ведь пройдет 10–20 лет, и в каменоломнях уже трудно будет найти документ, который можно было бы прочитать. А сейчас такие документы еще есть. Их можно и нужно искать методом археологических раскопок. Величайшее счастье для историка — находить и использовать в исследованиях документы, вынутые из раскопа, документы, которые как люди из небытия рассказывают, делятся опытом, кричат. Документы — свидетели подвига, они, как и погибшие герои подземного гарнизона, требуют серьезного к себе отношения, они возвращают из небытия страницы истории.