История христианской церкви. Том 2. Доникейское христианство. 100-325 г. по Р. Х. - Филипп Шафф Страница 3

Уроки гностицизма игнорировались и тогда, когда мистические, неподвластные человеческому рассудку или откровенно надуманные стороны поклонения полагались в основу возвышения части верующих, произвольно отделяющих себя от остальной массы христиан. Вполне понятно свойство человеческого сознания увлекаться величием окружающих его тайн, однако мистеризация веры в искупление, даруемое Христом, явно противоречит незамысловатому и конкретному библейскому повествованию о спасении, доступному для понимания любого человека, обладающего житейской мудростью или просто достаточно глубоко осознающего свое положение в мире. Именно эта доступность оказывалась препятствием для тех, кто ощущал при поклонении нехватку мистического ореола, свойственного языческим религиям, а также для тех, кто сомневался, что Бог может находить простые решения проблем, которые кажутся нам неразрешимыми. Как и в предыдущем случае с переоценкой возможностей разума, здесь нужна мера, которая отделяла бы установленные Богом тайны от мистики — заменяющей истинное поклонение в нашей реальной жизни почитанием причастности других людей или предметов к неземным мистериям. Усложнение поклонения и богословия не должно затмевать лежащий в основании христианской веры и обращенный ко всем людям факт, что Бог желает установить с нами добрые отношения и со Своей стороны сделал все необходимое для того, чтобы показать: в земной, пораженной грехом жизни мы можем являть свободу и уверенность, подкрепленные ожиданием грядущего, невидимого нам бытия.

* * *

Наука о прошлом бывает особенно интересна и полезна, когда она помогает заглянуть в будущее. Однако для этого не стоит воспринимать прошлое как цель, к которой надо стремиться, или как модель, которую необходимо воссоздать. Вернуть общество к любому уже пройденному состоянию восприятия мира или эпохе практически невозможно. Вероятно, решение проблемы должно начинаться как раз с противоположного — с осознания сущности временной и временной грани, отделяющей от нас прошлое. Принадлежность к прошлому сама по себе не может являться гарантией безошибочности. Не стоит рисовать с прошлого лубок или делать из него неподвижную икону. Христиане терпели гонения и шли на смерть не ради того, чтобы их потомки в гордости говорили: «Вот, посмотрите на наше великое прошлое, — значит, и мы сейчас тоже чего–то стоим». И древние авторы писали с целью изложить основания своей полученной через апостолов веры, а не для того, чтобы стать образцом непогрешимости для будущих поколений. Их жизнь, свидетельства, решения и труды сохраняют важность, пока они не превратились в абстрактные символы, овеянные славой древности.

Идеализируя прошлое, мы отделяем его от себя непреодолимой гранью. Мы смотрим на него снизу вверх, как на нечто несравненно более достойное, чем наше нынешнее существование, но не обесценивается ли от этого наша собственная жизнь, которая столь же важна для Бога? В любом случае, она значительно облегчается, ведь исповедовать Бога, как делали христиане прошлого, и превращать в объект исповедания то, что они сделали или написали, — разные вещи, потому что в основании первого лежит вера из дел, а в основании второго — вера в чужие исповедания истины, необязательно связанная с христианским служением.

Каждое поколение людей воспринимает Христа и христианство не только через Писание и историю, но и через тех верующих, которые находятся рядом. А явить в земном благодать небесного гораздо сложнее, чем рассказывать о том, что было или что будет. Самый легкий путь здесь — образовать «невидимую церковь». Но не ту, которую сейчас во всей полноте видит только Бог, а ту, которую не видать за нагромождением человеческих преданий, мистических установлений и политических союзов. История уже не раз показывала результат, к которому приходят церкви, выстраивающие свои отношения в христианском мире подобно наследникам, борющимся с соперниками за свое земное наследство, и привлекающие к себе духом земной власти и гордости, вместо того чтобы являть обетованный Писаниями образ будущего.

Говоря о человеке, что у него нет прошлого или что у него нет будущего, мы втискиваем его в рамки земных ограничений и высказываем осуждение. Но вот парадокс: кто осмелился бы осудить Бога за то, что у Него есть только настоящее? Да, оно недоступно нам, как и многие Его пути, становящиеся понятными, лишь когда они пройдены нами. Но эти пути открыты нам, уже испытаны многими до нас и ожидают нас, так что для Церкви Нового Завета ее настоящее выступает синонимом истинного, а не мгновением, которое отделяет то, чего уже не вернешь, от неизвестности. Прошлое и будущее Церкви сходятся в ее настоящем и с точки зрения небесной жизни воспринимаются только как настоящее, которое, в сущности, и называется здесь вечностью.

У Бога все живы. Это утверждение Христа истинно по отношению к ветхозаветным патриархам, но оно не менее истинно и по отношению к Его Церкви. Наверно, именно так и надо относиться к христианам первых веков — не как к дальним, а как к ближним, как к людям, находящимся рядом с нами в церковном общении, не идеализируя их и не пытаясь подкрепить собственный авторитет их заслугами, а помышляя о том, как исповедовать христианскую веру с такой же искренностью и убедительностью. И мы надеемся, что изучение церковной истории II — III веков поможет вам в этом стремлении.