Викторианский Лондон. Жизнь города - Лайза Пикард Страница 3
Викторианский Лондон. Жизнь города - Лайза Пикард читать онлайн бесплатно
В Белгрейвии, на Гровенор-сквер, Ганновер-сквер и Беркли-сквер — в аристократических районах «в канализационных трубах было много повреждений, где скапливались вредные вещества, во многих местах трубы засорялись, и ужасно пахло», [10] даже внутри, в домах высшего общества. Но ничего не делалось. Чернорабочий, работавший под самим Букингемским дворцом, говорил, что ему «никогда раньше не доводилось ощущать такую вонь, как в канализационных трубах и подземных помещениях дворца». [11] Часть канализационных труб была проложена столетия назад, а кирпичная кладка раскрошилась и обвалилась. Теоретически, трубы очищались людьми и случавшимися время от времени ливнями, но постепенно скапливавшиеся зловонные отложения никуда не девались.
Еще одной составляющей букета уличных ароматов были экскременты животных. По всему Лондону держали коров в коровниках в ужасных условиях, не позволяющих произвести уборку. Коровы, овцы, телята и свиньи, которых продавали на Смитфилдском рынке, проходили по улицам Лондона, оставляя по дороге около 40 000 тонн навоза в год. Движение в Лондоне обеспечивали тысячи лошадей; каждая извергала 45 фунтов фекалий и 3 ½ фунта мочи в день, около 37 000 тонн экскрементов в год. [12] Экскременты животных и людей не были единственной проблемой. Фридрих Энгельс жил в Англии с ноября 1842 года до августа 1844 года, собирая материал для работы «Положение рабочего класса в Англии». [13] Энгельс, впечатлительный, — что присуще среднему классу, — был потрясен запахами лондонских уличных рынков и трущоб. «Повсюду кучи мусора и золы, а выливаемые у дверей помои застаиваются в зловонных лужах». Но самым эффектным его coup de theatre [франц. — сюжетный ход, прим. перев.] было следующее
Бедняка закапывают самым небрежным образом, как издохшую скотину. Кладбище Сент-Брайдс, в Лондоне, где хоронят бедняков, представляет собой голое, болотистое место, служащее кладбищем со времен Карла II и усеянное кучами костей. Каждую среду умерших за неделю бедняков бросают в яму в 14 футов глубиной, поп торопливо бормочет свои молитвы, яма слегка засыпается землей, чтобы в ближайшую среду ее можно было опять разрыть и бросить туда новых покойников, и так до тех пор, пока яма не наполнится до отказа. Запах гниющих трупов заражает поэтому всю окрестность.
Возможно, Энгельс не видел этого собственными глазами, а посчитал «ужастик» реальной современной историей, потому что рассказ служил иллюстрацией к его теме, хотя на самом деле относился к предыдущему столетию; однако по всему Лондону были разбросаны церковные кладбища, расположенные поодаль от церкви, они постепенно переполнялись, так что, возможно, он и прав.
Каменноугольный газ, которым начали пользоваться, обладал отвратительным запахом, совсем не таким, как современный газ. Как можно было предвидеть, газовые магистрали подтекали. Даже сейчас, если оказаться на земляных работах на какой-нибудь лондонской улице, иногда можно уловить запах каменноугольного газа, которым пропитана почва. К газовым трубам даже тайно подключались — не всегда удачно — те, кому не хотелось платить за газ. [14] Газовые заводы в различных частях Лондона распространяли вокруг отвратительный запах.
Кажется странным, что в рассказах как приезжих-иностранцев, так и английских туристов редко встречаются упоминания об ужасных запахах. Но их, несомненно, ощутила королева, когда приехала посетить «Грейт Истерн» в Миллуолл на Собачьем острове, ниже по реке. Одна из сопровождавших ее дам писала своей сестре: «запах стоял неописуемый. Королева все время нюхала свои духи» (курсив мой). [15] Всемирная выставка в жаркое лето 1851 года день за днем собирала вместе больше народа, чем когда-либо раньше в каком-то месте Лондона. Но ни в одном из рассказов о Выставке я не встретила упоминания о том, что туалеты мистера Дженнингса, за разовое пользование которыми нужно было заплатить пенни, воняли.
Одни районы в этом отношении были хуже других. Трущобы отравляли своим зловонием грязные переулки за самыми модными магазинами и домами. Но первое место, несомненно, принадлежало Бермондси, на южном берегу Темзы напротив лондонского Тауэра. Здесь выделывали кожу, это был долгий, требующий мастерства процесс, в котором применялись, в частности, собачьи экскременты. Неудивительно, что «в воздухе стоял отвратительный запах». [16]
В январе 1862 года уважаемый специальный журнал, «Билдер», подчеркивает необходимость перемен:
Когда прилив достигает высшей точки, низко расположенные районы оказываются затоплены — но не водой, а сточными водами… грязью, которая вызывает брожение и наполняет наши дома и улицы газами, невероятно разреженными, содержащими в себе гораздо больше, чем ватерклозетная жидкость. Переполненные погосты подтекают, дождь смывает с улицы и уносит с собой… грязь, лошадиные и коровьи экскременты… больничные отходы… отбросы и помои торговцев рыбы и рыбных рынков; отбросы скотобойни; жидкие отходы скорняков, клеевщиков, свечников, торговцев костями, кожевников, живодеров, требушинников… отходы химических фабрик, газовых заводов, красилен… уносит дохлых крыс, дохлых собак и кошек, и, как ни печально говорить, мертвых младенцев.
Когда ватерклозеты стали обычным явлением, викторианцам следовало прежде всего поздравить себя с прорывом в очистке территории Лондона. К 1857 году число ватерклозетов достигло 200 000, [17] они надлежащим образом заменили выгребные ямы, а опорожнялись прямо в Темзу по канализационным трубам. Результатом, несколько отсроченным, но неизбежным, было Великое Зловоние 1858 года. В июне Темза воняла настолько сильно, что находиться в Вестминстерском дворце в покоях, выходивших на реку, стало не только непереносимым, но и — если верить в теорию миазмов — опасным. Это, наконец-то, привело к тем действиям, которые должны были совершить комитеты, созданные десяток лет назад.
* * *
Лондонцы начали понимать, что управление городом посредством средневековых приходских советов в условиях девятнадцатого столетия нежизнеспособно, и в 1845 году был создан Первый лондонский столичный совет по городским работам. Впервые канализация рассматривалась как общегородская проблема. Но все было очень сложно. Прецедентов не было, а местные руководящие чиновники любят прецеденты. Разрешение строить или перестраивать дома после 1848 года предусматривало прокладку канализационных труб, но эта перемена принесла больше вреда, чем пользы. В 1849 году Чарльз Диккенс определял Городскую комиссию по стокам как «абсурдную смесь тупоумия и продажности». [18] По счастью, в комиссию в том же году вошел в качестве помощника инженера Джозеф Базалджетт, а когда три года спустя его начальник умер от переутомления, именно он был утвержден на должность главного инженера.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии