Оружие времен античности - Джек Коггинс Страница 3

По большей части воины Древнего мира не оставили на страницах истории никаких памятных записей о своих победах и поражениях. Племена покоряли соседей, цари отправлялись в завоевательные походы, оставляя после себя лишь дымящиеся руины. Но по мере того как на Среднем Востоке археологи принялись извлекать из-под песка и развалин письменные свидетельства былых времен, которые писцы вели в течение тысяч лет, ученые стали узнавать, правда лишь в общих чертах, о расцвете и падении городов-государств и империй древности. Запечатленные на папирусе, написанные красками на стенах гробниц или вырезанные на каменных стенах, глубоко вдавленные в глину обожженных плиток, эти письмена поведали нам о вторжениях захватчиков, осадах городов и крепостей, победах и поражениях. Свидетельства эти, очень часто бывшие хвастливыми самовосхвалениями полководцев и царей, почти не упоминали о рядовых воинах победоносных армий. Однако некоторые народы Античности, в частности ассирийцы и египтяне, изображениями на своих барельефах позволили нам составить неплохое представление о том, как выглядел обычный солдат тех времен, во что он одевался и чем был вооружен.

Гораздо больше известно нам об армиях Древнего Рима, но и здесь в наших знаниях остаются обширные пробелы, особенно касающиеся количества легионов и их структуры. А нашествие варваров и распад Западной Римской империи практически лишили нас сведений о долгом периоде европейской истории, о котором в нашем распоряжении имеются лишь гипотезы.

Из неразберихи конфликтов, частично записанных или едва упомянутых и дающих нам кое-какое представление о военных обычаях людей на заре истории, снова и снова начинает проступать одно общее для всех них обстоятельство. Это постоянное давление, которое испытывали на себе оседлые, а следовательно, земледельческие племена со стороны других племен, живших на землях менее привлекательных с точки зрения климата или плодородия и чье существование поэтому было более тяжелым.

Эти бедные и вечно голодные люди, известные под именем «варваров севера», в основной своей массе были номадами, кочевниками, скотоводами и охотниками, которые постоянно вели со своими соседями войны за пастбища и охотничьи угодья. Для этих жестокосердных людей их менее воинственные оседлые соседи являлись естественной добычей. Их пограничные набеги были постоянной угрозой для оседлых земледельцев, но, поскольку последние почти всегда численно превосходили грабителей, это были только набеги, и ничего более. Совершенная свобода передвижения кочевников всегда оборачивалась для них постоянной внутренней угрозой и приводила к вражде кланов и племенным междоусобицам. Но тяжело приходилось равнинным земледельцам, когда какой-нибудь из вождей кочевников забирал власть настолько, чтобы сначала подчинить себе своих собственных соплеменников, а затем объединить и другие племена в некое подобие конфедерации. И уже не банда грабителей, но целая армия обрушивалась на безоружных земледельцев. Когда заканчивался первоначальный период убийств, насилий и всяческого грабежа, завоеватели устраивались на захваченных землях, чтобы насладиться плодами своей победы. Для большинства населения, выжившего после нападения, жизнь мало менялась к худшему – обычно их доля и так была незавидной, и вторжение, за исключением сопровождавшего его кровопролития, приносило им лишь смену угнетателей.

Со временем завоеватели усваивали многое из жизни богатых землевладельцев, брали себе в жены местных женщин и постепенно превращались в солидных граждан и владельцев собственности. Позже, расслабленные мягким климатом и разнеженные усладами новой жизни, они, в свою очередь, становились жертвами других пришельцев-завоевателей, еще более голодных и жестоких, чем они когда-то были сами.

Превосходство в вооружении в редких случаях приносило решающие результаты, хотя в первые столетия нашей эры значительные усовершенствования конской упряжи имели ощутимые последствия для западного мира. В большинстве же случаев завоеватели не были столь хорошо вооружены и оснащены, как войска цивилизованных государств. Отнюдь не недостаток оружия становился несчастьем для жителей городов. У них не было того наступательного духа и безрассудной агрессивности, которой обладали жители пустынь, степей или гор. Вместе с тем то небольшое преимущество в физической силе и жестокости, которое мог иметь вторгшийся неприятель, обычно более чем уравновешивалось за счет более высокого морального духа (поскольку граждане сражались за свои дома, семьи и свою страну), дисциплины и более совершенного оружия.

Следует также помнить, что, будучи по своей природе более воинственными, чем их слегка цивилизованные соседи, агрессоры зачастую пускались на завоевания всем племенем и даже целым народом, а потому были отягощены стариками, женщинами и детьми, равно как и наиболее ценным своим скарбом, который надо было везти с собой или держать в обозе. Значительное преимущество варварам давало лишь количественное преобладание воинов, штурмовавших границы оседлых земледельцев, которые удерживали обычно разбросанные далеко друг от друга посты с малочисленными гарнизонами.

Разумеется, экономическое и социальное положение простых людей абсолютно во всех случаях оказывало громадное влияние на их возможности в качестве воинов. Подобное суждение справедливо для всего периода Античности (и в определенной степени остается таковым для нашего времени). Пока значительную часть населения страны составляли более-менее независимые и зажиточные земледельцы, с определенным положением в своем сообществе, с большими семьями и надеждами на будущее, то государству был обеспечен постоянный контингент, из которого выходили отличные солдаты. Упадок этих государств в большинстве случаев был напрямую связан с деградацией крестьянства, попадавшего постепенно в ту или иную разновидность крепостной зависимости. Когда этот процесс начинается, то государство вынуждено восполнять сокращение притока воинов-граждан с помощью привлечения наемников, часто иностранного происхождения.

Такие профессиональные солдаты обычно являются хорошими воинами – поскольку любой профессионал неизбежно превосходит дилетанта, – однако они испытывают весьма незначительную привязанность, если испытывают ее вообще, к тому городу или государству, которое их нанимает. Достаточно часто, когда граждане государства все больше и больше отвыкают от воинской службы, наемники, становящиеся все более и более незаменимыми, начинают увеличивать свои притязания, требуя большей оплаты и других привилегий. Со временем, по мере увеличения их влияния и провала попыток шантажа работодателей с целью удовлетворения их притязаний, они свергают тех, кто их нанял, и сами занимают их место. Поэтому государство, которое имеет у себя на службе наемников, должно быть постоянно начеку и следить за поведением той силы, которая была нанята, чтобы охранять его.