Королева Виктория - Екатерина Коути Страница 3

Вечером 29 мая 1818 года герцог Эдуард Кентский и принцесса Виктория Саксен-Кобургская обвенчались в замке Эренбург, в присутствии родни принцессы. Лютеранского обряда было недостаточно, поэтому в Англии молодоженам пришлось обвенчаться вторично.

Почти одновременно с Эдуардом и Викторией в Туманный Альбион прибыла Аделаида, невеста герцога Кларенса. Чтобы не тратиться дважды, решено было повенчать обе пары одновременно. Церемония состоялась 13 июля в гостиной дворца Кью, посаженым отцом обеих невест стал принц-регент Георг.

Свадьбы не вызвали особого ликования ни в народе, ни в королевской семье. Парламент тоже не был растроган желанием принцев привить новые черенки на генеалогическое древо. Когда министр иностранных дел предложил даровать Кларенсу 25 тысяч фунтов, а остальным герцогам раздать по 12 тысяч, парламент взорвался негодующими возгласами. «Они [принцы] оскорбили – причем лично – две трети джентльменов Англии, так стоит ли удивляться, что в палате общин воспользовались возможностью им отомстить?» ^[7] – ехидничал герцог Веллингтон.

Поскольку к финишной прямой принцы пришли практически одновременно, приз пришлось разделить на троих. Кларенс, Кент и Кембридж получили по 6000 фунтов каждый. Разочарованию не было предела. На одни только свадебные расходы и подарки невесте Эдуард потратил около 3000 фунтов. Знал бы наперед – не сорил бы деньгами. А жизнь на родине была все такой же непозволительно дорогой.

За несколько месяцев, проведенных в Клэрмонт-Хаусе, а затем в Кэстл-Хилле, Виктория подтянула английский. На первых порах она просто вызубривала речи, написанные для нее фонетически. Но долго изучать английский методом погружения ей было не суждено. Пришлось вновь возвращаться в Германию, где все было так дешево и мило.

Нельзя сказать, что герцогиня была огорчена, когда в сентябре того же года распаковывала багаж в Аморбахе. Там ее ждала дочь Феодора, верная фрейлина баронесса Шпет, а также новый шталмейстер герцога, ирландец Джон Конрой – мужчина деловитый, готовый в любой момент прийти на помощь. В окружении родни и свиты герцогиня чувствовала себя по-настоящему счастливой. Радовало ее и то, что герцог взялся за ремонт старого замка, чтобы свить уютное гнездышко для своей жены – и матери своего ребенка. Ведь теперь Виктория носила под сердцем его дитя.

Как только беременность Виктории подтвердилась, Эдуард принял ключевое решение – ребенок должен родиться в Британии! Никто не усомнится в его происхождении, когда отпрыск герцога воссядет на трон. Уж в этом Эдуард Кентский не сомневался. Он презирал братьев и был уверен, что эти ничтожества не оставят значимый след в истории Великобритании. «Братья мои не так крепки, как я, – похвалялся Эдуард. – Я вел упорядоченную жизнь, поэтому корона перейдет ко мне и к моим детям» ^[8]. В народе иначе истолковывали заносчивость герцога – якобы корону его ребенку предсказала гадалка на Гибралтаре.

В ноябре 1818 года Эдуард удостоил принца-регента письмом, в котором оповещал его о своем намерении вернуться с беременной женой в Англию. От Георга требовалось оплатить дорожные расходы, предоставить им яхту для плавания через Ла-Манш и привести в порядок Кенсингтонский дворец, чтобы Виктории было где рожать. Но Эдуард понапрасну надеялся на «сердечную доброту и щедрость» брата – их Георг не тратил на родню. Требования брата он счел блажью. У Кларенса, Камберленда и Кембриджа тоже имелись беременные жены, однако никто не вез их рожать в Лондон, да еще за чужой счет. Своему секретарю Георг продиктовал жесткий ответ, дав Эдуарду понять, что ему не стоит рассчитывать на помощь брата. Да и в Англии его никто, по сути, не ждет.

Отказ только раззадорил герцога. Собрав денег по знакомым, от лорда Дарнли до лондонского аптекаря мистера Вуда, Эдуард приготовился к нелегкому путешествию.

28 марта 1819 года из Аморбаха тронулся целый караван. Возглавлял его фаэтон с герцогом и беременной герцогиней: дабы приглядывать за женой, а заодно сэкономить на кучере, герцог сам правил лошадьми. Далее тянулись кареты с семьей и прислугой. Вместе с супругами в путь отправились Феодора с гувернанткой, а также баронесса Шпет, Джон Конрой, личный врач герцога Уилсон, английские и немецкие горничные, лакеи, повара. Особым почетом пользовалась фрау Шарлотта Сиболд, акушерка и выпускница Геттингенского университета. Ее пригласили на случай, если роды у герцогини начнутся прямо в дороге.

5 апреля кавалькада достигла Кельна, две недели спустя – Кале, где их поджидала королевская яхта: понимая, что нашествие Кентов не остановить, принц-регент сменил гнев на милость. Дождавшись попутного ветра, 24 апреля путешественники отчалили в Дувр, откуда рукой подать было до Лондона, а если точнее – до Кенсингтонского дворца.