Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев Страница 3

Ну, и как нам быть с этими письмами сестре и зятю? Они были написаны в Швейцарии в феврале 1917 года, когда до первой массовой демонстрации женщин-пролетарок в Петрограде в Международный женский день оставалось меньше недели. И совершенно очевидно, что оба письма написаны человеком, не помышляющим в ближайшее время «совершать революцию» — на чьи бы то ни было деньги!

Тем более что ему денег на жизнь не хватает, не то что на переворот в России…

Понятно и то, что он не собирается в обозримый период куда-то — тем более в Россию — уезжать. Ленин и Крупская задумывают работу, которая требует немалого времени, явно исходя из того, что жить им в Швейцарии придётся ещё немалый срок.

Видно из писем и то, что они написаны человеком если не отчаянно, то существенно нуждающимся в средствах просто на жизнь, и на жизнь достаточно скромную. Так где здесь усматриваются миллионы — чего бы то ни было? Где рейхсмарки, франки, фунты стерлингов, доллары?

И где здесь подготовка к «выполнению заданий германского генштаба» по выводу России из войны?

Или, может быть, скромно живущий в Цюрихе политэмигрант Oulianoff писал чисто личные письма сестре и зятю в феврале 1917 года в целях прикрытия своих тёмных миллионных доходов?

Или, может, эти письма в 1929 и 1930 годах сфальсифицировала — в предвидении будущих, в 1990-е и 2000-е годы обвинений Ленина — редакция журнала «Пролетарская революция»?

А может, их в 1978 году сфальсифицировали — в предвидении всё тех же будущих обвинений Ленина — издатели 55-го тома Полного собрания сочинений?

Нет уж, уважаемые!

В реальной жизни, а не в воспалённом сознании горе-«экспертов» так не бывает, и оба письма Ленина подлинны!

Наличие же одних этих двух писем доказывает, что революционные события 1917 года Ленин не готовил загодя — ни на свой страх и риск, ни на чьи-либо миллионы. Он лишь гениально воспользовался в интересах социалистической революции и социализма той ситуацией, которую создали другие — помимо Ленина, без него и отнюдь не интересах социализма в России.

И ведь представительная в этом отношении ленинская переписка 1916–1917 годов этими двумя письмами далеко не исчерпывается!

В СВЯЗИ с только что сказанным может возникнуть естественный вопрос: «Если Ленин не готовил Февраль и не был к нему готов и если он считал социалистическую революцию делом неблизким, то если бы в России другие — за Ленина — не революционизировали страну в Феврале, то, выходит, и Октября 1917 года не было?»

Это — интересный вопрос, и остановиться на нём не мешает. Причём краткий ответ будет таков…

К 1917 году положение всех воюющих держав было почти критическим. Были израсходованы огромные средства, убиты миллионы людей, а решающего перевеса ни одна сторона не получила. Причём немцы держали линию фронта во Франции — войти на территорию Германии союзникам за три года войны так и не удалось. Социальным взрывом была чревата ситуация и в Англии, и — тем более — во Франции, а о Германии и вовсе не разговор, поскольку там было особенно туго с продовольствием. Карточную систему продовольственного снабжения немцев называли «образцово организованным голодом».

Но уж где дела шли вовсе из рук вон плохо, так это в России. При этом экономическая разруха была, пожалуй, не самой большой опасностью. Главным было то, что русский мужик — а русский солдат — это и был по преимуществу мужик — устал — даже больше, чем от войны, от полной её для мужика бессмысленности.

Ни царь, ни царская верхушка этого не понимали, да и среди буржуазных верхов это по-настоящему, деловым образом, понимал мало кто. Но тот, кто понимал, не просто сокрушённо качал головой, а готовил дворцовый переворот.

Во-первых, смена декораций могла бы встряхнуть народ, пробудить надежды и заставить мужика ещё повоевать.

Во-вторых, воспользовавшись ситуацией, буржуазия, имеющая экономическую власть, получила бы и власть политическую, что было, конечно, делом для буржуазии желательным и желанным.

В-третьих же, существовала опасность того, что даже неудалый царь, попав в исторический цейтнот, разрешит свои проблемы сепаратным миром с Германией. Кайзер Вильгельм на него пошёл бы, но это никак не устраивало ни Антанту, ни российские буржуазные «верхи», ни проанглийские и профранцузские круги российского «общества». Особенно же это не устроило бы Соединённые Штаты, поскольку сразу подрывало бы планы по экономическому и политическому закабалению Европы Америкой. Ведь сепаратный мир России и Германии крайне осложнил бы прямое вступление США в войну — что тайно, но усиленно подготавливалось.

Так что переворот в России в той или иной форме был, по сути, неизбежен. Николай и царизм могли бы избежать его единственным образом: на платформе партнёрства с Германией не ввязываться в 1914 году в европейскую войну. Однако царь Россию в кровавое «болото» войны затащил, и теперь его участь так или иначе была решена.