Годы, как птицы. Записки спортивного репортера - Михаил Шлаен Страница 3
Годы, как птицы. Записки спортивного репортера - Михаил Шлаен читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Во время чемпионата и вовсе было не до того, все силы отняли переживания за наших ребят, особенно за дуэты в парном катании и танцах на льду. А обратно мы летели самолетом, разными рейсами, киевляне к себе в Борисполь, мы заканчивали свое путешествие в Шереметьево вместе с чемпионами Ириной Родниной и Александром Зайцевым и Людмилой Пахомовой и Александром Горшковым.
Словом, зря моя дорогая, милая женушка ты так волновалась.
А вареники действительно были чертовски вкусны. Особенно с вишней и картошкой! Повторить бы…
В Ереване, куда командой Госкомспорта мы летели на помощь в организации матча наших боксеров с американцами, нас встретил в аэропорту олимпийский чемпион Владимир Енгибарян, сразу предупредивший, чтобы не строили никаких планов на вечер, все приглашены в гости к руководителю городской федерации.
Руководитель ереванского бокса, какой-то высокий милицейский чин, крепко пожимал на входе в квартиру руку и, похлопывая по плечу, будто подталкивая, приглашал для знакомства махнуть по рюмке «Двина». Того самого знаменитого 50-градусного коньяка, что так пришелся по вкусу еще с Ялтинской конференции сэру Уинстону Леонарду Спенсеру Черчиллю. Британский премьер-министр не мог отказать предложению Сталина отведать именно эту марку, и с тех пор настолько пристрастился к ней, что обязательно за обедом выкуривал гаванскую сигару (фотографии курящего Черчилля хорошо всем известны) и медленно потягивал из хрустального стаканчика дорогой армянский коньячок, расширяя временные рамки удовольствия. Снимков на сей счет нигде не видел, но забугровая молва доносила, что бутылки «Двина» Черчиллю едва хватало на день. Серьезный был толстячок. На его 75-летие Сталин распорядился отправить в подарок ровно 75 бутылок «Двина», на что именинник среагировал своеобразно и остроумно: я не возражал бы получить из Кремля и 100 бутылок, всего-то надо прожить еще четверть века…
Коньячными бутылками разных марок был уставлен круглый дубовый столик в прихожей. Нашлось место и для «Арени», «Иждевана», других популярных армянских вин, о которых еще Шарль Азнавур говорил, что они заключают в себе все то, что можно ощутить, но нельзя выразить словами. Правда, охотников испробовать оказалось среди нас почему-то меньше, нежели любителей коньяка. Каюсь, я выпил даже две рюмки «Двина», закусывая, как рекомендовал хозяин, холодным персиком, но, если честно, я больше испытываю уважение к традиционному русскому напитку, хотя иногда не прочь побаловаться и солнечным армянским. …Хорошо помню посещение в студенческие годы московского филиала треста «Арарат», что во дворе дома между Мясницкой и Кривоколенным переулком; в палатке при нем любой коньяк шел по сходной цене, чаще всего, конечно, трехзвездочный, и не надо было бежать в специализированный магазин в «доме скульптора Коненкова» на Тверском бульваре у Пушкинской площади и выстаивать там в длинных очередях. Думаю, у тех, кто стоял в них, вся Армения ассоциировалась именно с заводом «Арарат». Впрочем, не только у них. Легендарный, как сейчас говорят, бренд воздействует на уклад жизни и повышение тонуса, не ведая границ.
Пока рассаживались за длинный овальный стол, и хозяин произносил традиционный тост (начал на армянском, затем продолжал на русском), я из-за любопытства (давно не был в кавказском доме) старательно осматривал все находящееся в зале и двух прилегающих к нему комнатах, двери в которые были открыты настежь. Изысканные мебельные гарнитуры, картины, очевидно, местных художников и множество аппаратуры – телевизоры, магнитофоны, проекторы, еще что-то. Пригляделся – все они были одной только японской марки «Шарп». Откуда столько, наверное, часто летает в Японию помогать ловить хулиганье и бандитов?
Рядом со мной сидел Юрий Золотарев, начальник отдела бокса Госкомспорта, я толкнул его в бок: «Юрий Егорович, куда мы попали, больно обшарпанная квартира…»
Золотарев не сразу врубился, начал возражать: да ты что, нам бы с тобой по такой, новая или недавно сделан ремонт.
– Ты не понял, взгляни на сервант и тот резной буфет у балконной двери, какая там техника, видишь?
И тут до него дошло. И мы дружно рассмеялись, поймав на себе недоуменные взгляды присутствующих.
Уходя, заглянули на кухню. Холодильник и микроволновка там были той же марки. Не поспоришь – действительно «обшарпанная» квартира, Золотарев был прав – всем бы такую…
Традиционный хоккейный турнир на приз газеты «Известия» с забавным «Снеговиком» на его эмблеме, придуманным, как и сам турнир, известным известинским журналистом Борисом Федосовым, проходил долгое время в лужниковском Дворце спорта. Ежегодно в декабре он собирал в Москве многих самых ярких «звезд» шайбы и клюшки.
В подготовке к культовому по тем временам турниру тщательно продумывались все детали, в том числе объявлялся специальный конкурс для столичных и подмосковных ресторанов на право обслуживать зрительскую аудиторию и аккредитованную публику. Наибольшей популярностью пользовался журналистский общепит. Специальный ресторан для прессы находился на самом верхнем этаже Дворца, для многих он был табу, приходилось мириться с неосуществленной мечтой оказаться там. Действительно «чужим» проникнуть туда, как и вообще в пресс-центр, было крайне сложно, жесткий контроль по всем линиям, однако и своих жаждущих хватало. Ресторан гудел от избытка пишущей и снимающей братии. Всего за 4 рубля (вполне щадящая цена по тем временам, а для иностранцев с твердой валютой в кармане вовсе сущий пустяк) можно было вкусно и обильно пообедать – и, что важно, за те же деньги – не в сухую.
Вот это – «сущий пустяк» и «не в сухую» – особенно привлекало и вдохновляло скандинавов, их многочисленный десант (больше, чем у кого-либо из иностранцев) регулярно высаживался в декабре в Москве; создавалось впечатление, что они только и ждут этого часа вновь оказаться в знакомых пенатах на верхотуре лужниковского дворца.
Меня больше всего удивляло, что финнов, известных к чрезмерному пристрастию отнюдь не к лимонаду, судя по тому, как они утоляли «жажду» в Питере, за столами в ресторане для прессы уверенно обыгрывали соседи-шведы. Бойцы были еще те. Особенно мне запомнился один шведский фотокор. Каждый раз он изрядно закладывал за воротник, затем с огромным трудом спускался вниз и, покачиваясь, двигался к полю, где повисал со своим аппаратом на бортике (убери эту опору – точно упал бы). Я спросил Бориса Александровича Светланова, известного маэстро спортивного фото, что он в таком виде может наснимать?
– Не волнуйся, у него автомат, только нажимай на «гашетку» и не снимай палец, какие-то один-два нужных кадра его редактор сможет выбрать, а больше и не надо. Редактор с ними на такие соревнования обязательно приезжает.
В Москве стоял сильнейший мороз, да еще неприятный ветер с Москвы-реки, когда в очередной раз этот швед прикатил на турнир. И опять все то же, только с продолжением. На сей раз, прилично набравшись, он никак не мог вспомнить, где оставил свою верхнюю одежду. Долго бродил по затемненному уже Дворцу пока не наткнулся на служебный гардероб у десятого подъезда, схватил первую попавшуюся ему на глаза дубленку, решив, что она его, из стокгольмского шопа, – и был таков, поплелся к метро «Спортивная».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии