Английская портниха - Мэри Чэмберлен Страница 3

Она была объектом восхищения, живой скульптурой, произведением искусства. И одновременно творцом. Улыбаясь, Ада говорила:

– Но если подсобрать здесь иди сделать складку тут, тогда – вуаля.

Взмах длинных тонких пальцев, новое словечко вуаля для посвященных – и Ада слегка подправляла изобретение миссис Б., делая его более современным, более желанным. Ада знала, что миссис Б. ценит ее, признавая за ней сноровку и вкус, а также умение занимать клиенток приятным беспечным разговором – спасибо придирчивой мисс Скиннер.

– Если кроить по косой, – предлагала она клиентке, вытягивая платье по диагонали, – видите, как ложится ткань, как на греческой богине.

Ткань наискось перерезала грудь, оголяя плечо, ни дать ни взять русалка, горделиво выныривающая из шифонового моря.

– Нон, нон, нон, – цокнув языком, перебивала по-французски миссис Б., когда Ада преступала границы приличия. – Так не годится, мадемуазель. Платье не для будуара, но для бала. Декорум, декорум. – Затем, обернувшись к клиентке: – Мисс Воан чуть-чуть недостает опыта, она немного наивна в том, что касается светских тонкостей.

Может, Ада и была неопытным подмастерьем, но она изрядно поспособствовала известности мадам Дюшан, модистки с Дувр-стрит, и надеялась, что придет день, когда из ценных работников ее повысят до совладелицы мастерской. Она обзавелась респектабельной клиентурой. Она выделялась талантом, а крой в сочетании с изысканностью линий ее фасонов делал ей честь. Она досконально изучила звездный Голливуд с намерением перенести этот блистательный мир в лондонские гостиные. Ада превращалась в свои модели, была их ходячей рекламой. Повседневное ли платье в цветочек, идеально ли подогнанный костюм, всегда ухоженные ногти и скромные лодочки – Ада знала, что на нее смотрят, когда, выйдя из мастерской, она вышагивала по Пикадилли мимо отеля «Риц» и Грин-парка. Цок-цок, подбородок вверх, с таким видом, будто она живет в Найтсбридже или Кенсингтоне. Но стоило ей свернуть влево, и любопытство окружающих иссякало; по Вестминстерскому мосту она цокала мимо хихикающих уличных мальчишек, что, задрав носы и кривляясь, крались за ней следом на цыпочках, изображая походку на каблуках.

В конце апреля беспросветный дождь забарабанил по крышам Дувр-стрит. Ливни, вскормленные океаном, извергались с небес, обрушивались на землю, просачивались в трещины на мостовых и бурлили черными реками в сточных канавах, скапливаясь в выемках на тротуарах и вокруг высоких домов с лепниной. Дождь стекал с зонтов и темных «практичных» шляп прохожих, а штанины, не прикрытые плащами, промокали до колен. Обувь пропитывалась сыростью.

Ада надела пальто, бежевое с поясом в тон, и взяла зонт. Сегодня после работы ей придется скрепя сердце сразу повернуть налево, к остановке автобуса № 12, который довезет ее до дома.

– Доброй ночи, мадам, – попрощалась она с миссис Б., стоя в дверях, затем вышла на пропитанную влагой улицу. Направляясь к Хеймаркету, она глядела под ноги, обходя лужи. Порыв ветра вывернул зонт, распахнул полы пальто, выгнувшиеся колоколом, а мигом намокшие волосы липли к лицу, словно щупальца осьминога. Ада дергала за металлические спицы, пытаясь вернуть их на место.

– Позвольте мне, – раздался мужской голос, и над головой Ады возник большой зонт.

Она обернулась, едва не ткнувшись мужчине в грудь, – краткое мгновение, но этого Аде хватило, чтобы разглядеть незнакомца. Скуластое лицо, но черты в общем правильные, и под стать им узенькие аккуратные усы. Круглые очки, а за ними ясные светлые глаза. Цвета утиного яйца, определила Ада, и такого нежного оттенка, что казались прозрачными. Эти глаза пригвоздили Аду к тротуару.

Мужчина отступил на шаг:

– Прошу прощения. Я лишь хотел помочь. Вот, держите. – Он вручил ей свой зонт, а другой рукой перехватил ее зонтик. Говорит почти как иностранец, подумала Ада, хотя выговор приятный и даже изысканный. Она наблюдала, как он выгибает спицы, возвращая ее зонт в нормальное состояние. – Пусть и не совсем как новенький, но сегодня он вам еще послужит. Где вы живете? Вам далеко добираться?

Ада начала было отвечать, но слова застряли во рту. В Ламбете. Ламбет.

– Нет, не далеко, – пробормотала она. – Спасибо. Я поеду на автобусе.

– Разрешите проводить вас до остановки.

Она хотела ответить согласием, но испугалась, что он станет допытываться, где же она все-таки живет. 12-й автобус идет в сторону Далвича. Отлично. Она скажет, что живет в Далвиче, это вполне респектабельно.

– Вы колеблетесь. – Он улыбался, прищурившись. – Ваша мама наверняка велит вам остерегаться незнакомцев.

Ада обрадовалась подсказке. Выговор у него был какой-то безликий. Невозможно угадать, откуда он родом или в каком районе Лондона обретается.

– Но вот что пришло мне в голову, – не сдавался незнакомец. – Уверен, даже ваша мама ничего бы не имела против. Не соблаговолите ли составить мне компанию, мисс? Чай в «Рице». В лучших английских традициях.

Что в этом могло быть плохого? Будь у него дурные намерения, он не стал бы сорить деньгами в «Рице». Чай на двоих – да это, наверное, недельное жалованье Ады. И потом, там же кругом люди.

– Я вас приглашаю, – добавил он. – Прошу, не отказывайтесь.

Вежливый, с хорошими манерами.

– Тем временем и дождь прекратится.

– Прекратится? – удивилась Ада. – Откуда вы знаете?

– Откуда? – переспросил он. – Я ему просто прикажу. – Он закрыл глаза, поднял зонт повыше, вытянул вверх свободную руку и трижды сжал и разжал кулак: – Айн, цвай, драй.

Ада не поняла ни слова в этом иностранном наречии.

– Посылаете дождик в рай?

– Шутите? – улыбнулся он. – Здорово. Так вы принимаете мое приглашение?

Он был таким любезным. Артистичным. А де нравилось это слово. Оно внушало ей ощущение легкости и беззаботности. Искристое слово, как шифоновая вуаль.

Почему бы нет? Никто из ее знакомых парней и думать не думал о том, чтобы сводить ее в «Риц» хотя бы разок.

– Спасибо. С удовольствием.

Он взял ее под локоть и повел через дорогу, через светящиеся огнями арки «Рица», в холл с хрустальными люстрами и фарфоровыми жардиньерками. Аде хотелось сбавить темп, оглядеться, запомнить все это, но незнакомец уже увлек ее в галерею. Ей казалось, что она не идет, а плывет по красному ковру мимо широких окон, волнистых бархатных штор в складках и рюшах, мимо мраморных колонн – прямиком в зал с зеркалами, фонтанами и позолоченной лепниной.

Ада никогда не видела столь огромного, шикарного, блистательного пространства. И она улыбнулась так, словно попала в знакомую и привычную обстановку.

– Могу я взять ваше пальто? – Официант в черной двойке и белом фартуке.

– Не беспокойтесь, – ответила Ада. – Я оставлю его при себе. Оно немного сыровато.