Иосиф Сталин. Отец народов и его дети - Нелли Гореславская Страница 3
Иосиф Сталин. Отец народов и его дети - Нелли Гореславская читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Собственно говоря, иначе сегодня и быть не может, поскольку не проклинать прошлое наши записные идеологи не могут. Иначе придется признать, что тот строй, от которого мы с таким воодушевлением отказались, был, при всех его недостатках (а без недостатков ничего не бывает на нашей грешной земле), лучше для страны и для народа: он позволял стране развиваться без кризисов, безработицы, инфляции и без оглядки на «вашингтонский обком» и «цивилизованный запад», а народу – не так уж плохо жить, расти и множиться. И главное – быть уверенным в завтрашнем дне.
Но если это признать, то надо возвращаться, пусть с поправками и коррективами, к тому, от чего мы ушли. А значит – надо снова национализировать все богатства страны, отобрать ушедшее в алчные загребущие ручонки нынешних «хозяев жизни» государственное общенародное имущество, наше общее богатство, данное нам Богом и созданное общим трудом наших отцов и дедов и сегодняшних пенсионеров – недра и землю, заводы и фабрики, газеты и пароходы. Нет, не для того, чтобы взять и поделить – это они, новоявленные нувориши, делили и растаскивали по своим карманам то, что принадлежало всем, что входило в неделимую общенародную собственность, – а чтобы вновь превратить в общенародное достояние.
Но прекратить этот захватывающий процесс для них, наших «хозяев жизни», хуже смерти! Поэтому, чтобы не допустить такого развития событий, надо представлять наше прошлое, тот семидесятилетний социалистический эксперимент сплошным кошмаром, черной дырой истории, в которой были лишь репрессии невиновных, лагеря и бессудные казни, дикая нищета и рабский труд. А человека, стоявшего во главе того великого, уничтоженного сейчас государства, изображать чудовищем, сатрапом и монстром – прямо-таки средоточием всемирного зла. Что и делают прикормленные олигархической верхушкой журналисты, историки, кинематографисты – несть им числа… А одурманенный дружным хором этих «творческих личностей» народ, потеряв уже всякие ориентиры, потеряв надежду на лучшую жизнь и веру хоть в какую-то справедливость, просто спивается и вымирает – едва ли не по миллиону в год, как говорит даже официальная статистика.
Есть и еще одна причина для того, чтобы делать Сталина воплощением мирового зла – русский народ, как верно заметил Гитлер, становится непобедимым, если у него есть лидер, вождь, авторитет которого безусловен. Если же нет вождя, если некому и не в кого верить, не за кем идти, нас можно брать голыми руками, такая вот национальная особенность. Поэтому задача-максимум – уничтожить не только вождя и его авторитет, но и мысли о подобном, скомпрометировать саму идею лидера, подставив вместо нее пугало «культа личности». Что и было сделано в свое время, спасибо сталинским «соратникам» – Хрущеву и его предтечам, поскольку борьба со сталинским авторитетом началась даже не на XX съезде, а сразу после его смерти, когда главным человеком в стране еще был Берия, а рядом с ним стояли Маленков, Молотов, Булганин и другие товарищи.
Как писал в свое время в газете палестинских патриотов «Аль-Кодс» Алексей Балиев, «В 1955 году всевозможные публикации насчет преодоления ошибок «периода культа личности» и важности «коллективного, ленинского руководства» становились в СССР уже традиционными. Еще в 1954 году были отменены Сталинские премии за укрепление мира и дружбы между народами и в области литературы, искусства и науки. И уже с мая 1953 года прекратилось издание произведений Сталина…»
Это не говорит о том, что Берия, Маленков, Молотов и другие тоже были врагами народа. Нет, они лишь хотели, видимо, во-первых, подправить, подкорректировать направление развития государства в том, в чем были не согласны со Сталиным, во-вторых, им это виделось способом укрепления собственного авторитета и удержания власти. Но и тут они, как оказалось, просчитались.
Между прочим, моему отцу в свое время тоже пришлось принять участие в разоблачении «культа личности». После окончания института его как отличника, фронтовика и молодого коммуниста, вступившего в партию на фронте, взяли на работу в обком, конечно, на самую маленькую должность, кажется, инструктором в сельхозотдел. Мы переехали в областной центр, но прожили там недолго, потому что вскоре отца в составе так называемых «тридцатипятитысячников» отправили «усиливать партработу на селе». Село было большое, фабричное, по тем меркам богатое. Это уже шел год знаменитого XX-го съезда, и отцу, естественно, надо было «проводить разъяснительную работу по решениям партсъезда на низовом уровне». Проводил он ее оригинально, это вообще было его любимое слово и любимый подход к делу. Он приглашал мужиков к нам домой и вел свои беседы с ними за столом с бутылкой водки и нехитрой закуской. А я слушала их споры, сидя за уроками в соседней комнате, я уже была большая, училась в первом классе. Конечно, я понимала, о чем идет речь, только упрощенно: отец, разъясняя доклад Хрущева, говорил о преступлениях Сталина, а мужики, ожесточенно дымя своими цигарками с махоркой и самосадом, с ним спорили и не соглашались.
Я не помню, сколько раз они собирались – село, как уже сказано, было большое, мужики приходили разные, в том числе и беспартийные, приходили и по второму разу, не доспорив, видимо, в предыдущий. Но ни один из них с отцом так и не согласился. Ни разу и ни в чем. Нет, отца мужики уважали – он был такой же крестьянский сын, такой же фронтовик, как и они, к тому же ученый и грамотный. Но Сталина не сдал никто. Ни один человек. Это вам не Политбюро и не Пленум ЦК, это были простые сельские мужики, они не боялись отставки, потери высокой должности, карьеры, почему-то не боялись никаких лагерей и посадок за «не ту позицию» и безбоязненно говорили то, что думали и в чем были уверены.
Я очень любила отца – он был для меня самый сильный, самый умный, самый красивый и бесстрашный, самый-самый… С ним было надежно и не страшно даже в грозу. Но тут я поняла: он, мой любимый отец, не прав, правы мужики. Не потому, что их много, а он один, а… потому что правы. Почему – объяснить я бы не смогла, но ощущение, что правда на их стороне, было сильным.
Отец вскоре ушел с партийной работы на хозяйственную, его дружно избрали председателем колхоза, где он и проработал много лет, пока не поссорился с местным начальством и резко не сменил род деятельности, уйдя при этом в прямое подчинение Москве. Но до тех пор ему «на собственной шкуре» пришлось вынести все дурацкие, бесконечные хрущевские эксперименты, больше всего ударившие именно по селу: все эти укрупнения и разукрупнения, когда колхоз то становился, по его словам, «величиной со Швейцарию», то возвращался почти к прежним размерам; превращение колхозов в совхозы и обратно; ликвидацию МТС, кукурузную кампанию… Наконец, обрезание приусадебных участков и ликвидацию личного стада, за что Хрущева крестьяне просто возненавидели. Это творческая интеллигенция могла к нему относиться двойственно, порицая за отношение к «авангардистам» и прославляя за разоблачение «культа личности», а на селе я за все детство не слышала ни разу, чтобы кто-то называл его Никитой Сергеевичем, тем более «дорогим», только – «Хрущ», «кукурузник», «толстый боров» и «лысый черт». «Лояльнее» всех относился к нему отец, называя его с уничижительной усмешкой «Микиткой». И никак иначе. Интересно, знал ли он, что так же нередко называл Хрущева и Сталин? Вряд ли. В те годы о подробностях жизни больших людей книг не писали.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии