Вацетис - Главком Республики - Николай Черушев Страница 3

Я начал добровольно учить азбуку и так углубился в эту науку, что незаметно для других выучился довольно сносно читать.

Первую зиму в школе мне было позволено учиться с азов с начинающими. Благодаря этому свободного времени оставалось много.

В школу приходили дети на неделю. Собирались к 10 часам утра в понедельник и распускались в 12 часов в субботу. В субботу входили в класс с трепетом, в особенности ученики, обладавшие слабой памятью, мало одаренные от природы, которые не могли удержать в уме весь научный багаж, приобретенный за неделю. Метод обучения был патриархальный: «отсюда — досюда выучить». Школа давала слишком ограниченный круг полезных знаний. Волостная школа непосредственно находилась под наблюдением приходского пастыря. К его приезду готовились, как впоследствии я видел в армии, когда ожидали инспекторского смотра строгого начальника дивизии. В обоих случаях все было бесполезно и бестолково. Пастор этот был своего рода оригинал — он считался наиболее демократически настроенным, так как пьянствовал со всякими, кто только его угощал» {3}.

С большой теплотой И.И. Вацетис вспоминает своего учителя Г. Ласиса. «Последующие четыре года я учился в Нейгофской волостной школе. Наша волость считалась самой бедной и самой отсталой. Но вот в 1883 г. построили новый дом для школы и выбрали нового учителя Густава Ласиса. Он — воспитанник Ирлавской семинарии, из которой выходили часто отличные учителя…

Программа ученья была изменена радикально. Школьный режим стал другим, совершенно непохожим на тот, что был в окружающих волостных школах. Совершенно была исключена из употребления порка и побои. Эти отжившие варварские приемы, проникшие из Пруссии, он заменил нравственным воздействием на душу ребенка. Преподавание преобразилось окончательно. Мы не тратили более времени на заучивание деталей из священной истории. Книги для классного чтения были заменены новыми. Начали изучение латышского языка. Изучение русского языка велось по новому методу. В свободные часы он выводил нас на лед, учил кататься на коньках и сам отлично катался.

К этому учителю я привязался всей душой. Я отлично учился и пошаливал, хотя и не так, как прежде. Но все-таки я частенько стоял у черной доски. Этот учитель так сумел приохотить меня к книге, что я вне школы, усердно занимаясь, прошел почти столько же, сколько и те, кто учился в школе и летом» {4}.

Молодой И.Вацетис хотел выбиться в люди, получить уважаемую профессию (учителя, доктора, адвоката). Но на учебу нужны были деньги. «К 15 годам у меня сложилось определенное желание продолжать образование в городе в министерском училище, а потом в учительской Гольдингенской семинарии. Перспективы я рисовал себе широкие, но средств не было. Я страшно завидовал детям богатых людей, которые могли ходить в гимназию. Я хотел стать доктором, пастором, знаменитым адвокатом — только не быть батраком. Мой учитель, заметив мои способности, подогревал эти мечтания, указывая на разные пути, возможные для получения образования. Отец все еще был на прежнем месте батраком, но старшие братья уже зарабатывали и помогали семье.

Весной 1889 г. я пошел на конфирмацию. Она заключалась в том, что две недели под непосредственным руководством пастора заканчивалось религиозно-нравственное воспитание юношей. Мне было 15 лет. Ко дню конфирмации старший брат купил мне сапоги. До сих пор я не имел ни сапог, ни башмаков.

Чтобы продолжать учиться, я остался у моего учителя на положении полуработника, полупастуха и продолжал изучение предметов, необходимых для переезда в город с целью продолжения образования.

С огромным трудом дело кое-как налаживалось. На семейном совете родители, братья и сестры решили сообща помогать мне, чтобы я продолжал учиться. Осенью 1889 г. я поехал в Гольдинген и выдержал экзамен в старший класс училища министерского просвещения. Это был огромный шаг вперед. В волости все ошалели от удивления: как это удалось мне из волостной школы попасть прямо в старший класс.

Министерское училище в Гольдингене пользовалось доброй славой. Учительский персонал был строгий и хороший. В этом училище имелось два класса и в каждом классе два отделения — младшее и старшее. В каждом отделении надо было учиться год…» {5}.

В министерском училище И.И. Вацетис учился два года. Однако он не только учился, но и подрабатывал на местной спичечной фабрике. В его мемуарах читаем: «Первые дни училищной жизни показали слабость моих познаний по русскому языку и математике. По этим двум предметам пришлось опять много трудиться.

Я поселился сначала в квартире вместе с другими товарищами, которые во многом помогли мне. Жить приходилось очень скромно, даже более чем скромно. Продовольствие присылали из дома с оказией. Немного выручало то обстоятельство, что потом я переехал жить к дальнему родственнику, который как-то помогал.

Я всей душой отдался ученью и чтению книг из обширной школьной библиотеки. Так, в подготовке я скоро перегнал своих товарищей, но в материальном отношении было крайне тяжело. После Нового года нужда пригнула и приютившего меня квартирохозяина, и меня самого. Нужно было искать заработок, хотя бы грошовый. Пришлось познакомиться с фабричной жизнью.

Мои родственники работали на спичечной фабрике, и мы получили работу на дом, а именно клеили спичечные коробки. На дом с фабрики отпускали все материалы. Этот труд давал моим хозяевам заработок до трех рублей в неделю. А мне перепадало карманных денег копеек двадцать-тридцать в неделю. Было не до роскоши.

Так первая зима прошла в напряженном труде в школе и дома. По будним дням свободной минуты не оставалось: я был рад, когда в 9 часов вечера мог лечь спать, и усталый засыпал моментально, спал как убитый до 6 утра. Занятия в училище начинались в 8 часов утра и кончались в 3 часа пополудни. В воскресенье после обеда я должен был читать по книге очередную проповедь. Хотя кирха была в городе, туда мало кто ходил.

Знакомств в городе у меня не было. Первый раз в жизни попал в театр, прошмыгнул зайцем. Подошла весна, и состоялся мой перевод без экзамена на старшее отделение. Из дому получил вести неутешительные: там случились различные несчастья, принесшие большой материальный убыток. Другие товарищи разъехались по домам на отдых, а я пошел работать на спичечную фабрику. Надо было заработать деньги на сапоги и про запас, на ученье» {6}.

Понадобилось немного времени, чтобы Иоаким познал все «прелести» фабричного труда. «Проработал я на фабрике два месяца. Что это был за каторжный труд! Двенадцатичасовой рабочий день. Я должен был стоять у ворота и прикручивать рамы со спичками (без головок). Работа была адски тяжелой, страшно болели ноги и руки, ладони сплошь были покрыты мозолями, сухими и лопнувшими, в крови. В комнате находилось 12 машин, трясущихся и издававших страшный шум. Разговоров не было слышно. Работавший у машины хотел больше выгнать заработной платы за день и прямо-таки доводил меня до исступления. Я работал через силу.