Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой - Алексей Олейников Страница 3

Косвенно эти подсчеты подтверждаются выкладками противника России. Рейхсархив зафиксировал потери германской 8-й армии в августе 1914 г. в размере 37 тыс. человек {10}. [2]Австрийский историк

В. Раушер также писал, что «победоносная 8-я армия тоже понесла тяжелые потери, составившие 37 тысяч человек» {11}. Разница между этой цифрой и нашими подсчетами заключается прежде всего в том (помимо того, что германцы занижали собственные потери), что значительное количество германских солдат и офицеров, захваченных в плен русскими, позже были освобождены своими (например, только части попавшего в «котел» 15-го армейского корпуса, по свидетельству британского военного агента А. Нокса, лишь в боях 10, И и 14 августа взяли 1,3 тыс. пленных {12}). Кроме того, противник сознательно «списал» потери в ряде удачных для ударной группы 2-й армии боев — раз она потерпела поражение, то не было и побед — логика предельно ясна.

Хронологически потери 8-й армии выглядят следующим образом.

Первые потери, в т. ч. пленными, германцы стали нести еще до начала операции — в период сосредоточения и развертывания. Кавалерийские и мобильные пехотные части осуществляли прикрытие сосредотачивающихся группировок, вступали в стычки с противником. Так, 23 июля у Вержболово в бою с частями русской 3-й кавалерийской дивизии германцы потеряли до 200 человек убитыми (в т. ч. 1 штаб-офицера и 2 обер-офицеров), а также 17 человек пленными {13}; 25–26 июля у Шмаленинкен-Эйдкунен более 100 человек {14} убитыми, нескольких пленными (1 офицера и 6 нижних чинов) и большое количество ранеными. Стычки 29 июля в полосе 1-й армии (у мест. Марунскен) стоили противнику 6 человек убитыми и 39 человек (в т.ч. 1 офицер) ранеными {15}.

При Сталлупенене германскими войсками были потеряны до 1,5 тыс. человек (в т. ч. около 100 пленными). В конце дня потрепанный германский 1-й армейский корпус отошел к западу. В этом же бою части русской 40-й пехотной дивизии опрокинули восемь батальонов германской 2-й пехотной дивизии и 10-й конно-егерский полк.

В бою при Каушене 2-я ландверная бригада потеряла 66 человек убитыми, 122 человек ранеными и 30 человек пленными (17 из них взяты кирасирами Его Величества {16}). Причем имеются в виду не раненые пленные, так как, по словам участника боев В. Рогвольда, на оставшемся за русскими поле боя было много раненых немцев, которых было не на чем везти {17}. Перелом в бою произвел ротмистр лейб-гвардии Конного полка барон П.Н. Врангель, в конном строю атаковавший германский артиллерийский взвод. Взвод успел сделать выстрел, огонь пехотного прикрытия — в 16 часов 15 мин немцы начали отступать. В каушенском бою потерпели поражение 4-й, 33-й и 41-й ландверные пехотные полки.

У Егленинкен, Кегстен, Мальвишкен и Радчен русская конница имела столкновения с велосипедистами 44-го и 45-го пехотных полков противника, часть из которых была захвачена в плен.

6 августа сотня 1-го Донского казачьего полка захватила лазарет г. Маркграбова с 60-ю ранеными германцами.

Гумбинненский бой привел к потере немцами 14,8 тыс. человек (главным образом в расстрелянном русскими 25-й и 27-й пехотными дивизиями 17-м армейском корпусе генерала кавалерии А. фон Макензена, который лишился 200 офицеров и 8 тыс. нижних чинов {18}), в том числе — 1,5 тыс. пленными.

В официальном германском описании войны говорилось: «Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8000 человек — треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено» {19}.

Очевидцы вспоминали кладбище на полпути между мест. Швигселн и Варшлеген. В расчете найти за ним укрытие, на кладбище собирались большие массы атакующих немецких солдат. Но, находясь в сфере действительного огня, простреливающего его насквозь, кладбище являлось ловушкой, в которой гибли стекавшиеся к нему люди. После окончания боя оно оказалось буквально заполненным убитыми и ранеными бойцами германского 5-го гренадерского полка.

Особенно большие потери наносил противнику огонь русских артиллеристов. Показательны в этом отношении действия 6-й батареи 2-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады. Командир 105-го пехотного Оренбургского полка писал в донесении: «Я лично видел блестящие действия этой лихой батареи… Густым цепям противника, наступавшим на мой правый участок и на части 25-й дивизии, 6-я батарея нанесла громадные потери и, благодаря этому, 100-й полк, два раза отступавший, снова переходил в наступление, и немцы не могли произвести охвата участка, занимаемого 105-м полком. Опушка рощи, занятая тремя ротами оренбуржцев, обстреливалась сильным артиллерийским огнем, под прикрытием которого неприятельская пехота вела атаку на лес, но в это время 6-я батарея переносила и сюда свой губительный огонь и заставила противника спешно отступать. Сам командир батареи капитан Савинич находился долгое время на наблюдательном пункте, расположенном в сфере сильного ружейного огня, на линии пехотных цепей у кирпичного завода» {20}.

Потери залегших под огнем на фронте 105-го пехотного полка германцев из 5-го гренадерского и 128-го пехотных полков были огромны. К 14 часам 7 августа их первый эшелон был почти полностью уничтожен. Русские видели бойцов противника, уходящих в тыл.

Начальник русской 27-й пехотной дивизии 3-го армейского корпуса генерал-лейтенант А.М. Адариди утверждал, что бойцами его дивизии было похоронено «около 2500 немцев 128-го, 5-го гренадерского, 61, 21 и 129-го полков XVII германского корпуса, а также 4, 43 и 33-го фузилерного I германского корпуса, последнего, правда, в очень небольшом количестве. Пленных, громадное большинство которых было ранено, прибыло к Штабу дивизии и было оттуда направлено в тыл, более 1000 человек» {21}.