Штрафники Василия Сталина - Антон Кротков Страница 3

Крымов лично повёл своих людей в бой. Когда охотники прибыли в нужный район, там уже вовсю крутилась воздушная карусель. Наши МиГи пытались пробиться через плотное истребительное охранение к бомбардировщикам, чтобы не позволить им сбросить свой груз на город. Американцы же оборонялись очень согласованно. Обе стороны уже понесли потери. На земле пылали около десятка огромных костров, а в небе ещё висели чёрные дымные следы-шлейфы от рухнувших самолётов – зрелище не из самых приятных для лётчиков, которые только готовятся вступить в сражение…

Согласно оговорённому плану генерал со своими людьми должен был занять позицию над схваткой и ждать подходящего момента для броска. Но по непонятной причине Крымов с ходу «врубил» форсаж и устремился на оказавшуюся поблизости от него пару «Сейбрджетов». Скорей всего, старого вояку просто захлестнул азарт.

Возможно также, что два этих ярко раскрашенных заокеанских «пижона» показались генералу лёгкой добычей, – сопливыми американскими юнцами в своих напичканных электроникой воздушных «Кадиллаках». За генералом послушно последовала все его «ловчая стая». Никто из подчинённых не посмел узнать у высокопоставленного командира, известного в ВВС своим крутым нравом, почему вдруг изменился согласованный порядок действий. Зато Крымов вибрирующим от возбуждения голосом приказал по радио своим людям уничтожить ведущего пары, а его ведомого брать в клещи.

В этот момент пара американских истребителей вдруг оказалась немного выше «нордовцев», так что «мигам» пришлось атаковать противника из невыгодного положения – снизу. Такое решение оказалось ошибочным и вскоре привело к фатальным последствиям. «Крымовцы» уже почти догнали сразу обратившихся в бегство американцев. За одним из «Сейбров» даже потянулся сверкающий на солнце серебристый след уходящего из пробитого бака топлива. Но тут на преследователей из глубины голубой бездны свалилась пара дежуривших на высоте «Сейбров», а за ней вторая и третья… Охотники вдруг сами стали дичью, испытав на себе смертоносную эффективность собственного тактического плана!

Радиоэфир мгновенно заполнился отборным русским матом, зубовным скрежетом и деловитыми англоязычными командами. Командир полка пытался со своими людьми прийти на помощь «крымовцам», но не смог этого сделать, ибо сам был связан боем с численно превосходящим противником. Всё что Зорин мог, это по радио крикнуть ближайшей к нему паре:

– «Сейбры» на два часа [2]. Вас атакуют! Уходите переворотом и «ныряйте» под меня»!!!

В результате своевременно данного совета эти двое ловким манёвром спаслись от верной гибели. Но совсем избежать потерь теперь было невозможно.

Вскоре пушечная трасса одного из атакующих «Сейбров» прошла по фюзеляжу самолёта слушателя академии ВВС полковника Сергиенко. Не менее дюжины снарядов разорвались в корпусе его МиГа чуть позади пилотской кабины – в гарготе. Машина мгновенно превратилась в огромный факел. Сергиенко успел катапультироваться из разваливающегося в воздухе самолёта и даже благополучно распустил парашют. Но при снижении вывалился из подвесной системы. На тех, кто видел беспомощно кувыркающееся высоко над землёй тело обречённого товарища, это зрелище оказало крайне удручающее воздействие. Впоследствии выяснилось, что, так как подготовка к первому вылету производилась в большой спешке, Сергиенко схватил по дороге к самолёту чужой парашют и просто не успел подогнать его под себя…

Из-за того, что лётчики группы ни дня не тренировались вместе, и не знали, чего ожидать от своих ведущих и ведомых, они не смогли в критической ситуации оказать организованное сопротивление противнику. Каждый полагался лишь на индивидуальное лётное мастерство и везение. И большинству «нордовцев» действительно удалось в одиночку выбраться из передряги.

Ещё только МиГ лётчика-испытателя Вишневецкого получил серьёзные повреждения от вражеского огня. Сам пилот тоже оказался тяжело ранен. Вскоре после того, как он сообщил об этом напарнику, радиосвязь с ним пропала. Тем не менее, Вишневецкий продолжал «тянуть» к родной базе. На посадке руководитель полётов неоднократно приказывал Вишневецкому катапультироваться, но тот не отзывался. Быть может, причиной тому были неполадки с бортовой радиостанцией истребителя. На МиГе Вишневецкого буквально не осталось живого места после того, как пара «Сейбров» удачно отстрелялась по нему с дистанции менее трёхсот метров. Непонятно было, как он ещё продолжал держаться в воздухе!

Истребитель зашёл на посадку с очень высокой скоростью и опасным углом к ВПП [3]. Потом машина как-будто выровнялась, и многим из тех, кто следил за ней тревожным взглядом, показалось, что на этот раз всё обошлось. Но у самой земли самолёт вдруг резко накренился. Похоже, лётчик потерял сознание.

Впрочем, нельзя было исключить и вероятность того, что Вишневецкий стал жертвой так называемой «валежки» – самопроизвольного заваливания самолета на крыло. Эта загадочная болезнь унесла жизни сотен лётчиков, осваивавших реактивные истребители первого поколения.

Конечно, штатный пилот НИИ ВВС был гораздо лучше любого строевого лётчика подготовлен к внезапной встрече с такой опасностью. И одному лишь Богу было известно, что на самом деле стало причиной его гибели, ведь до самого конца Вишневецкий так и не вышел на связь с землёй…

Его МиГ перевернулся, лёг «спиной» на взлётно-посадочную полосу и заскользил по бетону, высекая снопы искр. Стесав киль и фонарь кабины вместе с головой пилота, самолёт сошёл с полосы и уткнулся носом в капонир [4]. Но его двигатель продолжал работать, а топливо вытекать из пробитых баков. Так что ещё почти десять минут никто из аэродромной обслуги не смел приблизиться к разбитой машине из-за опасности взрыва…

Всех поразила реакция вернувшегося из вылета Крымова. Едва выбравшись из кабины, генерал принялся громко материть командира истребительного полка, только его обвиняя в случившемся. Якобы это Зорин не обеспечил должное прикрытие группе, и поэтому она попала под внезапный удар противника. Вскоре начали садиться самолёты полка. Крымов с мокрым от пота и багровым от ярости лицом набросился на устало спрыгнувшего с крыла своего МиГа подполковника.

– Что же ты, б… такая, сделал! Да я тебя, суку, под трибунал!!!

Генерал с размаху ударил нижестоящего по званию офицера по лицу. Подполковник пошатнулся, у него пошла носом кровь. Эта безобразная сцена происходила на глазах многочисленных свидетелей.

На следующий день действительно поступило распоряжение, чтобы Зорин немедленно сдал дела своему заместителю, а сам вылетал в Москву. Там его ожидал трибунал, вероятно, разжалование и тюрьма…

После этого боя сочувствующая безвинно пострадавшему командиру аэродромная братия между собой начала именовать «нордовцев» «Группой Пух». Кто-то придумал шутку про заносчивых гостей: «Группа „Ух“, разбита в пух», намекая на то, что при первой же встрече с противником хвалёная команда асов была разгромлена в пух и прах.