Война солдата-зенитчика. От студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941-1942 - Юрий Владимиров Страница 3

Наиболее интересным для детей было кино «Красные дьяволята» о борьбе красных войск с «глупыми» и «жестокими» махновцами, которое я ходил смотреть даже раза три. В 1936 году наши люди впервые в жизни увидели в Батыреве – в зале только что выстроенного нового деревянного двухэтажного здания райкома ВКП(б) – звуковой кинофильм, который был документальным и назывался вроде (точно не помню) «Маневры войск Киевского военного округа», где показывали крупные военные учения с действиями «красных» и «синих» под командованием соответственно тогдашних комкоров Е. И. Ковтюха (вскоре был репрессирован) и И. Р. Апанасенко (погиб в 1943 году на войне при взятии Орла). Далее последовали звуковые фильмы «Путевка в жизнь» и другие, а потом и знаменитый военный фильм «Чапаев», оставивший у всех, и особенно детей, потрясающее впечатление. Первые звуковые фильмы, разумеется, я посмотрел в те годы, когда учился в старших классах средней школы у себя на родине.

В школе я учился успешно, получая по всем предметам в основном отличные и хорошие оценки. До восьмого класса у нас в школах преподавание вели главным образом на чувашском языке, одновременно усиливая освоение учащимися русского языка. С восьмого класса все обучение пошло уже почти только по-русски: учебники и рассказы учителя были на русском языке, и отвечать уроки следовало лишь на нем.

С девятого класса у нас прекратили изучение чувашского языка и чувашской литературы, а с восьмого начали обучать немецкому языку. Хотя по этому языку у меня всегда были отличные оценки, все же мои фактические успехи в нем были незначительными: я научился читать и писать по-немецки, запомнив лишь не более сотни немецких слов и принципы их склонения и спряжения. При этом я не всегда мог правильно произносить многие слова и мне было очень трудно определить, к какому роду – мужскому, женскому или среднему – относится то или иное немецкое имя существительное. Однако даже за такое очень малое в то время освоение мною немецкого языка я благодарен своей судьбе – впоследствии в годы войны только благодаря данному обстоятельству остался в живых, оказавшись в германском плену. (Позже, в течение дальнейшей жизни, я научился разговаривать и писать по-немецки почти в совершенстве.)

Моим тогдашним «успехам» в немецком языке значительно способствовало то, что к началу учебного года в восьмом классе отец купил мне карманный немецко-русский словарь примерно на 10 тысяч слов, который я иногда просматривал, а позже, окончив среднюю школу, захватил с собой в Москву, думая, что придется изучать этот язык дальше, в высшей школе. Но этого не случилось – пришлось учить английский язык. Однако этот словарь я сохранил и решительно взял с собой, уходя на войну. При всех условиях он находился у меня вплоть до конца августа 1942 года и тогда мне очень пригодился. 15 апреля 1938 года в Батыреве я купил еще и другой – более объемистый (на 50 тысяч слов) немецко-русский словарь, на титульном листе которого сразу же написал «Собственность Владимировых» и которым пользуюсь даже в настоящее время…

…Кстати, здесь же скажу, что, к сожалению, все немецкие, английские и другие иностранные слова я запомнил до сих пор в основном только зрительно, то есть в том виде, как они напечатаны или написаны и стоят перед глазами…

Еще будучи учеником деревенской начальной школы, я стал пионером (но никогда мне не приходилось отдыхать в пионерском лагере), а 5 сентября 1937 года в Батыревской средней школе – членом комсомола. При приеме в комсомол, между прочим, наши «идейные» руководители школы задали мне вопрос, что я знаю о недавних событиях, происшедших в Китае. Я ответил, что Япония устроила в Китае провокацию у железнодорожной станции Люкоуцзяу и начинает теперь агрессивную войну, чтобы захватить у китайцев Маньчжурию. Далее стал рассказывать другие подробности. Такой мой обстоятельный ответ поразил моих оппонентов, так как они вовсе не знали про упомянутую станцию и другие события, не читая столько газет и не слушая радио дома, как я.

Вообще в годы своей учебы в средней школе я, помимо регулярного чтения книг, газет и журналов дома, прочитал очень много художественной, исторической и даже политической литературы из школьной и районной библиотек, покупал, как и отец, много книг для своей семьи и себя. Кроме того, с лета 1936 года постоянно слушал радио на примитивном по нынешним временам ламповом приемнике, который тогда практически первым в деревне купил (с рук) отец. Приемник был снабжен черным картонным коническим репродуктором – громкоговорителем, подвешенным на стену дома, и работал от мокрых анодных и сухих катодных батарей. Радиосигналы приемник получал от огромной наружной проволочной антенны, установленной на двух очень высоких деревянных столбах над крышами дома и другого дворового помещения. Ее длина была около 12 метров.

Будучи пионером, я в свободное от учебы время занимался в Батыреве около пары лет на Детской технической станции (ДТС) вместе с друзьями. Мы мастерили под руководством мастера В. Минина авиамодели в виде самолета, нервюры и края крыла которого изготовляли из вырезков бамбука, а фюзеляж – из длинной прямоугольного сечения деревянной палочки. На один конец фюзеляжа прикрепляли узел с деревянным же пропеллером, который приходил во вращение от предварительно закрученных в противоположную сторону пальцем от того же пропеллера нитей резины, подвешенных снизу к обоим концам палочки. Дополнительно крыло и задние части самолета обклеивали при помощи казеинового клея тонкой белой бумагой типа кальки. Мои авиамодели получались не очень хорошими, но я был в восторге, когда одна из них летом на массовом митинге жителей Батырева по случаю юбилея Чувашской автономной республики пролетела над народом метров пятьдесят.

Мое вступление в комсомол состоялось в то время, когда в нашей стране везде стали искать и арестовывать «врагов народа». У нас в 1937 году и в начале 1938 года арестовали несколько очень хороших учителей и исключили из школы одного ученика – отличника Арсения Иванова из десятого класса. Но, к счастью, не тронули моего отца, которого, наоборот, взяли работать инспектором школ Батыревского районного отдела народного образования. Отец, конечно, сильно боялся, что арестуют и его, поскольку он, хотя и очень недолго, служил в Белой армии, а в начале 1928 года был исключен из ВКП(б) с формулировкой «за хозяйственное обрастание» (построил большой новый дом, завел вторую лошадь-производителя, купил тарантас и проч.) и к весне 1930 года, после выхода в газетах статьи И. В. Сталина «Головокружение от успехов», «развалил» в своей деревне большой колхоз, председателем которого был выбран. Я думаю, однако, его позже все равно бы арестовали, но «спасло» лишь то, что жить ему оставалось еще только около двух лет.

В июне 1938 года в возрасте 16 лет и 11 месяцев я окончил вторым выпуском свою Батыревскую среднюю школу им. С. М. Кирова, получив аттестат, соответствующий нынешней серебряной медали (в те годы медали в советских средних школах еще не были предусмотрены) и дающий право его владельцу поступать во все высшие учебные заведения (вузы), включая даже отдельные военные академии (до 1938 года), без вступительных экзаменов.

Каким я к лету 1938 года был? Внешне выглядел все еще лишь взрослым мальчиком – отроком, так как рос очень медленно (во всех классах школы был самым маленьким из всех ребят). Мой рост составлял около 150 см, вес – примерно 48 кг.