Последний английский король - Джулиан Рэтбоун Страница 3
Последний английский король - Джулиан Рэтбоун читать онлайн бесплатно
Осколок кремня стукнул по дерну у его ног и скатился ниже по ощипанной овцами траве. Сердце резко рванулось в груди, странник обернулся, занося посох для удара. На склоне повыше него, на фоне серого неба, показался подросток лет тринадцати. Длинные темные волосы сбились колтунами, тело прикрывала одежда из звериных шкур, из-под нее виднелись залатанные шерстяные штаны, ноги были босые. Парень сжимал в руке короткое копье, за спиной у него болтался небольшой лук и колчан.
– Уолт! – окликнул он путника.
– Фред!
Мальчишка бросился к нему, рухнул на колени, припадая к ногам господина, но Уолт быстрым движением подхватил его, обнял, положив ему на плечи здоровую левую руку и обрубок правой.
– Фред! Как я рад тебя видеть!
– Мы слышали, что твое тело так и не нашли. Почему ты сразу не вернулся? Тебе давно пора было прийти!
Ярость, отчаяние, скорбь захлестнули Уолта.
– Как я мог вернуться? Я обязан был умереть.
– Тебя должны были убить? Но раз они не сделали этого, чем же ты виноват? Руку ты там потерял? – Фред кивком указал на обрубок.
– Там.
– Этого достаточно. Ты должен был вернуться к нам.
Уолт пытался объяснить, что потерять правую руку – это слишком мало, вот если бы он подставил под удар все тело и погиб, защищая короля, тогда бы он исполнил свой долг.
– Плохо тут?
– Куда уж хуже! – Фред пронзительно, истерически рассмеялся и быстро сунул в рот кулак, чтобы остановить смех. – Я покажу тебе.
Он пошел впереди Уолта по краю насыпанного еще в железном веке вала, продираясь сквозь черные кусты боярышника, шиповника, рябины, словно забрызганные кровавыми каплями ягод. Ниже росла бузина, уже растерявшая листья и ягоды, – только густо сплетенные ветви тянулись к слоистым облакам.
Пару миль они прокладывали себе путь через заросли, то по небольшим полям, опоясанным изгородями, то через рощицы, особенно буйно разросшиеся возле ручьев, которые на западе впадали в большую реку. Дикая природа перешла в наступление: кизил, черную ольху и плакучую иву вот уже три или четыре года не вырубали, и они вновь захватили возделанные, обжитые за последние пять столетий земли. По дороге им попался дочиста обглоданный скелет коровы.
Пологая тропинка привела их ко второй гряде известковых холмов, где в глубоких лощинах тоже поднялся лес. Они миновали разрушенные лачуги и вышли к сломанной изгороди, которая некогда окружала небольшую усадьбу. Прежде тут стояли основательные постройки: господский дом с залом для пиров и собраний и пять флигелей – три из них более просторные, с высоким чердаком; был и колодец – теперь в нем плавала дохлая свинья, выставив наружу копытца и хвостик; были амбары и хмелесушилка, варили ячменное пиво.
Все истребил огонь, уцелели лишь столбы и перекладины из векового, выдержанного дуба, но и они сильно обуглились.
В примыкавшем к господскому дому просторном флигеле, в самой середине его, на старинном закопченном кресле сидели мать и ребенок. Плоть растаяла от жара, волосы и одежда исчезли, только следы от ремешков свивальника еще можно было разглядеть вокруг тельца младенца.
Кто-то – должно быть, Фред – возложил на голову женщине веночек из весенних цветов, морозника, рождественской розы. Цветы засохли, но сохранилась их форма и бледно-зеленый оттенок. Это была Эрика, жена Уолта, и сын, зачатый перед великой битвой [8].
Вот он и дома. Уолт наклонился, поднял веточку дуба. Листья стали коричневыми, крошились под рукой. Когда-то на ветке висело три желудя, теперь – только шляпки.
Три года он провел в пути или уже четыре? Сначала он сам не знал, куда бредет, и не думал об этом. Друзья заплатили капитану за проезд и погрузили его на корабль больным, почти умирающим; по ту сторону Пролива [9]перед ним распростерлись бесплодные замерзшие топи, где люди селились в свайных домиках, под полом рос камыш и крышу тоже крыли камышом. Местные жители удили рыбу сквозь проруби во льду, ставили силки на зимующую дичь, с удивительной ловкостью и быстротой скользили по льду на коньках с лезвиями из коровьих лопаток. Говорили они на германском наречии, так что путнику нетрудно было объясниться.
Среди туземцев нашелся целитель. Со дня битвы миновало уже три месяца, а культя все еще гноилась, из раны выходили обломки раздробленной кости, от нее дурно пахло. Старик промыл рану в горячем настое трав, приложил паутину, которой были увешаны в доме стропила и столбы, обмотал руку чистыми тряпками. Через полмесяца старик снял повязку: воспаление почти прекратилось, противного запаха уже не было. Лекарь повторил все сначала, и еще через пару недель рана полностью затянулась. С уродливой нашлепкой на конце обрубок походил не то на гриб, не то на гигантский пенис. Какое-то время шрам отчаянно чесался, но спустя несколько недель утратил чувствительность.
Прекратилась лихорадка, ушли ночные кошмары, но ясность мысли не радовала Уолта – в резком холодном свете, который исходил от этих болот, он отчетливо видел, сколь велика его измена. Все просто: роковой удар меча он попытался отразить своим мечом, подставил руку, но не тело. Если б он пожертвовал собой до конца, как велит долг дружиннику короля, он мог бы спасти своего господина и повелителя.
Весь январь и февраль Уолт прислуживал лекарю, научился работать одной рукой: выносил помои, чистил овощи к обеду, обходил деревню с санями, отвозил к знахарю больных и умирающих. Потом лед пошел трещинами, проступила вода, утки и гуси, тысячами кормившиеся на болотах, потянулись к северу, покидая топкие устричные отмели, где скапливалась незамерзавшая соленая жижа. Лекарь отпустил его, и, глядя на восходящее и полуденное солнце, Уолт мечтал только об одном: уйти как можно дальше от тех мест, где жизнь его рассыпалась и превратилась в прах.
Он скинул с себя плотно простеганную кожаную куртку, которую носил под кольчугой, сбросил тяжелые шерстяные штаны, державшиеся на кожаных ремешках. Вместо этого целитель подарил ему плащ так и не выздоровевшего пациента, а старуха-вдова за неделю работы дала крепкие башмаки с кожаным верхом и двойной подошвой из шкуры – ботинками мертвеца.
Всю весну Уолт шел вдоль большой реки, которая, петляя, текла ему навстречу с юга, шел мимо возделанных полей и лесов, вниз, по долинам, и вверх, по холмам, столь крутым, что трудно было понять, как цепляется за них виноградник, уже подернутый ярко-зеленым листом. Трубили рога, заливались птицы, и девушки пели песни о похищенном золоте. Река устремилась в озеро, и в Иванов день, в день преполовения лета, когда мужчины прыгают через костер, когда холмы и долины порастают лилиями и розами, а женщины плетут из них венки и кружатся в хороводе, путник увидел впереди взмывшие над южным побережьем огромные черные горы, увенчанные блестящими, переливающимися ледниками. Узкие языки снега спускались по отвесным склонам в долину.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии